Наградили духи соседкой! Специально выбирали, чтобы была, как можно дальше по мозгам и взглядам на жизнь? Чётко на другом полюсе. Не захочешь, взвоешь от злости и раздражения. Это испытание, да. Очередное заковыристое и обязательное к исполнению задание.

      Изга обул Ирину, нахлобучил на её голову шапку и поднял девушку на руки. На улицу вынес, стараясь не ударить ногами об косяк. Про себя забыл и стукнулся лбом о низкую притолоку. Звонко получилось, больно.

      – А-а-ай.

      Ни одного мата, хотя вспомнились многие. Мороз радостно укусил за уши, снег захрустел под обрезанными валенками. Логично было бы донести Ирину до тёплого дома со всеми благами цивилизации, но как же воспитательный эффект? Барышня пожелала обморозить зад в уличном туалете. Зачем ей мешать? Заодно почувствует, что такое минус двадцать и хотя бы на пару часов забудет о побеге.

      – Поставь меня, я дойду, – слабо возмутилась она.

      – Угу, – выдохнул шаман и слегка подбросил её, чтобы перехватить поудобнее. Сползала. Лёгкая девушка. Бараний вес, как говорили раньше. Но в бесформенном тулупе её просто неудобно держать. А забросить на плечо мысли не возникло. Взвоет от боли. В таком шоке была, когда проснулась, что послеоперационного шва на животе не заметила. Не стоит сообщать о нём таким образом.

      Ещё два шага и шаман носком валенка поддел дверь в сарай. Направо дровяник с угляркой, налево за перегородкой туалет. Внутри сколоченная из досок тумба, а на ней кусок пенопласта, вырезанный под размер дыры. Сильно гостья не обморозится. Да и падать там некуда.

      – Осторожнее, – предупредил Изга, поставив Ирину на пол. Ветер не дул, но теплее от этого в сарае не стало. Температура та же, что «за бортом». – Не закрывайся.

      – Да пошёл ты.

      – Сама у меня пойдешь! – рявкнул он, дернув за ручку хлипкой двери. – На всё, что успела представить. Не закрывайся, я сказал! Я-то щеколду с мясом вырву, а ты…

      – Ладно, – перебила она, повернувшись спиной и распахнув тулуп. – Не смотри хотя бы.

      Изга дверь прикрыл и отвернулся. Давно так не дёргался. Не вспыхивал яростью по любому поводу. Хотелось думать, что духи откат брали негативными эмоциями, но, скорее всего, они не очень-то причём. Сам выходил из себя. Метка, как приклеенная, висела перед глазами. Даже сейчас, когда мельком взглянул на Ирину, заметил, что ярче стала.