Международный аэропорт имени Хосеа Кутако был большим и на удивление оживленным в этот поздний час – без четверти одиннадцать по местному времени. Без всяких строгостей на американский или европейский манер диспетчеры все же поинтересовались, почему у них нет плана полета, и Шейпли пришлось выдумать сложную история о протечке бака, проблемах с коммуникационным оборудованием и о том, что ему чудом удалось избежать столкновения с хищной птицей, которая чуть не попала в заборное устройство. Проктор удивился тому, что пилот все еще способен на такие чудеса воображения: он провел за штурвалом почти двадцать четыре часа и его беспечность давно исчезла.

      – Я труп, братишка, – сказал Шейпли, когда они свернули с полосы и начали выруливать к единственному терминалу аэропорта. – Если ты хочешь лететь еще куда-нибудь, то тебе придется отрастить крылья.

      – Ты отлично справился, – заметил Проктор, глядя через лобовое стекло.

      И тут он замер. Впереди, на бетонированной площадке, стоял «челленджер» Диогена.

      – Стой, – приказал он Шейпли.

      – Но…

      – Стой, говорю!

      Проктор вытащил из сумки очередные пачки стодолларовых купюр, быстро отсчитал сорок тысяч и бросил их пилоту, торопливо поблагодарив его. Потом открыл пассажирскую дверь, выпрыгнул и побежал к стоящему джету, хотя «сессна» еще не остановилась.

      «Три часа, – думал он на бегу. – Он опережает меня на три часа».

      Это была изнурительная игра в кошки-мышки – с самолета на самолет, через океаны, через континенты, держась на хвосте у Диогена, несмотря на все его ухищрения. Теперь «бомбардир» никуда не