Слова и улыбки ее, как птицы,

      Привыкли, чирикая беззаботно,

      При встречах кокетничать и кружиться,

      Незримо на плечи парней садиться

      И сколько, и где, и когда угодно!

      Нарядно, но с вызовом разодета.

      А ласки раздаривать не считая

      Ей проще, чем, скажем, сложить газету,

      Вынуть из сумочки сигарету

      Иль хлопнуть коктейль коньяка с токаем.

      Мораль только злит ее: – Души куцые!

      Пещерные люди! Сказать смешно.

      Даешь сексуальную революцию,

      А ханжество – к дьяволу за окно!

      Ох, диво вы дивное, чудо вы чуКогда, ни души, ни ума не трогая,

      В подкорке и импульсах тех людей

      Царила одна только зоология

      На уровне кошек или моржей.

      Но человечество вырастало,

      Ведь те, кто мечтают, всегда правы.

      И вот большинству уже стало мало

      Того, что довольно таким, как вы.

      И люди узнали, согреты новью,

      Какой бы инстинкт ни взыграл в крови,

      О том, что один поцелуй с любовью

      Дороже, чем тысяча без любви!

      И вы поспешили-то, в общем, зря

      Шуметь про «сверхновые отношения».

      Всегда на земле при всех поколениях

      Были и лужицы и моря.

      Были везде и когда угодно

      И глупые куры и соловьи.

      Кошачья вон страсть и теперь «свободна»,

      Но есть в ней хоть что-нибудь от любви?!

      Кто вас оциничивал – я не знаю.

      И все же я трону одну струну:

      Неужто вам нравится, дорогая,

      Вот так, по-копеечному порхая,

      Быть вроде закуски порой к вину?

      С чего вы так – с глупости или холода?

      На вечер игрушка, живой «сюрприз»,

      Ведь спрос на вас, только пока вы молоды,

      А дальше, поверьте, как с горки вниз!

      Конечно, смешно только вас винить.

      Но кто и на что вас принудить может?

      Ведь в том, что позволить иль запретить,

      Последнее слово за вами все же.

      Любовь не минутный хмельной угар.

      Эх, если бы вам да всерьез влюбиться!

      Ведь это такой высочайший дар,

      Такой красоты и огней пожар,

      Какой пошляку и во сне не снится.

      Рванитесь же с гневом от всякой мрази,

      Твердя себе с верою вновь и вновь,

      Что только одна, но зато любовь

      Дороже, чем тысяча жалких связей!

      Метель ревет, как седой исполин,

      Вторые сутки не утихая,

      Ревет как пятьсот самолетных турбин,

      И нет ей, проклятой, конца и края!

      Пляшет огромным белым костром,

      Глушит моторы и гасит фары.

      В замяти снежной аэродром,

      Служебные