Он просто не смел бы, не мог, как и я,

      Выдержать, встретясь с твоими глазами.

      За сына не бойся. Он едет с нами.

      Теперь все заново: жизнь и семья.

      Прости, не ко времени эти слова.

      Но больше не будет иного времени. —

      Он слушает молча. Горит голова...

      И словно бы молот стучит по темени...

      – Как жаль, что тебе ничем не поможешь!

      Судьба перепутала все пути.

      Прощай! Не сердись и прости, если можешь!

      За подлость и радость мою прости!

      Полгода прошло или полчаса?

      Наверно, кончились батареи.

      Все дальше, все тише шумы... голоса...

      Лишь сердце стучит все сильней и сильнее!

      Оно грохочет и бьет в виски!

      Оно полыхает огнем и ядом.

      Оно разрывается на куски!

      Что больше в нем: ярости или тоски?

      Взвешивать поздно, да и не надо!

      Обида волной заливает кровь.

      Перед глазами сплошной туман.

      Где дружба на свете и где любовь?

      Их нету! И ветер, как эхо, вновь:

      Их нету! Все подлость и все обман!

      Ему в снегу суждено подыхать,

      Как псу, коченея под стоны вьюги,

      Чтоб два предателя там, на юге,

      Со смехом бутылку открыв на досуге,

      Могли поминки по нем справлять?!

      Они совсем затиранят мальца

      И будут усердствовать до конца,

      Чтоб вбить ему в голову имя другого

      И вырвать из памяти имя отца!

      И все-таки светлая вера дана

      Душонке трехлетнего пацана.

      Сын слушает гул самолетов и ждет.

      А он замерзает, а он не придет!

      Сердце грохочет, стучит в виски,

      Взведенное, словно курок нагана.

      От нежности, ярости и тоски

      Оно разрывается на куски.

      А все-таки рано сдаваться, рано!

      Эх, силы! Откуда вас взять, откуда?

      Но тут ведь на карту не жизнь, а честь!

      Чудо? Вы скажете, нужно чудо?

      Так пусть же! Считайте, что чудо есть!

      Надо любою ценою подняться

      И, всем существом устремясь вперед,

      Грудью от мерзлой земли оторваться,

      Как самолет, что не хочет сдаваться,

      А, сбитый, снова идет на взлет!

      Боль подступает такая, что кажется,

      Замертво рухнешь в сугроб ничком!

      И все-таки он, хрипя, поднимается.

      Чудо, как видите, совершается!

      Впрочем, о чуде потом, потом...

      Швыряет буран ледяную соль,

      Но тело горит, будто жарким летом,

      Сердце колотится в горле где-то,

      Багровая ярость да черная боль!

      Вдали сквозь дикую карусель

      Глаза мальчишки, что верно ждут,

      Они большие, во всю метель,

      Они, как компас, его ведут!

      – Не выйдет! Неправда, не пропаду!

      Он жив. Он двигается, ползет!

      Встает, качается на ходу,

      Падает снова и вновь встает...