Расцвет и закат Сицилийского королевства. Нормандцы в Сицилии. 1130-1194. Джон Норвич
Читать онлайн книгу.
они это или нет, просто продолжали давнюю традицию. Приятно думать о том, что именно на этой обсерватории в первый вечер XIX в. был увиден первый и самый большой из астероидов, который назвали Церерой в честь богини, покровительствующей острову.
Все же королевский дворец, как его до сих пор именуют, не поражает ни взора, ни воображения. В целом эта архитектурная мешанина лишена собственной яркой индивидуальности; даже Пизанская башня кажется помпезной и бездушной, так что не стоит упрекать случайных посетителей, когда они, пожав плечами, направляются к более фотогеничным достопримечательностям, таким, как аббатство Святого Иоанна в Эремити дальше по дороге. Или это простительно, но жаль, что, поступив таким образом, они лишают себя одного из самых сильных эстетических переживаний, даруемых Сицилией, – первого неожиданного знакомства с Палатинской капеллой.
Еще в 1129 г., до того, как стать королем, Рожер начал строить собственную личную часовню на первом этаже своего дворца, выходящую во внутренний двор. Работа двигалась медленно, главным образом потому, что проблемы на континенте оставляли Рожеру только несколько месяцев в году для наблюдения за строительством. Но наконец к весне 1140 г., хотя еще неоконченная, она могла принять священников и верующих; и в Вербное воскресенье 28 апреля в присутствии короля и всех высших представителей сицилийского духовенства греческого и латинского исповеданий часовня была освящена, посвящена святому Петру и формально получила привилегии, соответствующие ее статусу дворцовой церкви.
Рожер любил Византию не больше, чем любой из членов его семьи; но обстановка, в которой он рос и воспитывался, а также сильное восточное влияние, ощущавшееся во всей сицилийской жизни, способствовали тому, что он понимал и принимал византийский идеал монархии – мистически окрашенный абсолютизм, при котором монарх, как наместник Бога на земле, живет в отдалении от своих подданных, ибо стоит выше их в своем величии, отражающем его промежуточное положение между землей и небесами. Искусство нормандской Сицилии, пережившее в ту пору внезапный расцвет, было прежде всего придворным искусством, и очень уместно, что его величайшим достижением – истинной жемчужиной среди творений, порожденных религиозной грезой человеческого ума[19], как назвал ее Мопассан спустя семь с половиной столетий, – стала именно Палатинская капелла в Палермо. В этом строении ярче, чем в любой другой из сицилийских реалий, нашло свое зримое выражение сицилийско-нормандское политическое чудо – соединение без видимых усилий самых блестящих достижений латинской, византийской и исламской традиций в одно гармоничное целое.
По форме она представляет собой западную базилику с центральным нефом и двумя боковыми приделами, отделенными от него рядами классических гранитных колонн с богато позолоченными коринфскими капителями. Взгляд скользит вдоль них к пяти ступеням, ведущим на хоры. Также западными по
«Скитальческая жизнь».