Мне раньше казалось, что это лишь дождь

      Замерзшие капли рассыпал в траве,

      Что это лишь неба осенняя дрожь

      И горестный плач о забытой весне.

      Я был тогда молод и не замечал

      Ни тона сомнений в случайных словах,

      Ни тени в глазах, укрывавших печаль,

      Ни стрелок игру – на весах и часах.

      Немое тепло согревало наш дом –

      Тепло твоих рук, воплощение мечты,

      И я не услышал, что близится гром,

      Но грянуло болью «прощай и прости».

      Проститься с тобой не могу, не хочу,

      Меня научи понимать и прощать,

      И ветер вовек не задует свечу –

      Ты знаешь, как птицу-любовь удержать.

      Я верю – ты тоже скучаешь и ждёшь,

      И свет не горит в одиноком окне.

      Я слышу во сне, как меня ты зовёшь,

      И солнца лучи посылаю в ответ.

      Мне раньше казалось, что дождь – это дождь,

      Потоки воды, что стремится к земле,

      Но мне приоткрыла тоскливая ночь,

      Что ты – это – плачешь,

      о нас, обо мне…

      беззвучие ночи

      падает с плеч –

      наверное, хочет

      в бездну увлечь

      и плачет как свечи

      тающий стих

      слетая как вечер

      с губ ли твоих

      иль с тёмного неба…

      совести весть

      насущного хлеба

      даст ли нам днесь?

      прощением мечен

      утренний луч

      течение речи –

      в проруби туч

      «прости» моё – словно

      рубящий меч –

      безмолвие слова

      падает с плеч…

      Вопросов нет, лишь лёд ответов ломкий,

      Мечты пусты, а прошлое – мертво.

      И снова ночь приходит похоронкой –

      Нет никого, а значит, ничего.

      И не было.

      Привычны ритуалы –

      Шагнуть за дверь и в бесприютной мгле

      Упасть туманом, сумрачным, усталым

      В угрюмую заброшенность полей.

      И гонит прочь потерянная ночь

      За край времён почти забытый сон.

      Нет никого.

      Лишь паутины клочья

      Дрожат на неприкаянных часах –

      Обрывки слов и пауз, многоточий

      И пустотой повисшая тоска.

      Ни скрип, ни шорох – ожиданье звука,

      Но до утра – всё та же тишина,

      И непреклонность замкнутого круга –

      Как дежавю утраченного сна.

      И гонит прочь безжалостная ночь

      За грань времён навек забытый сон.

      Озаревшее небо зевнёт,

      вылезая из жарких

      несомненных и мягких,

      ленивых и томных

      объятий,

      хмыкнет в пол-оборота

      презрительно тем, кто,

      извиняясь и злясь

      в ожидании часа восхода,

      притворяется в сон

      и