---

Скачать книгу

---

1917-го – начале 1918 гг., объединил вокруг себя деятелей культуры, рассматривавших революцию как мессианское антизападное русское народное движение, в основе которого лежит религиозный пафос. Сменовеховство, как и скифство, возникло на почве духовной традиции, идущей от славянофильства, той традиции, которая связывала будущее России с новой могущественной государственностью, противостоящей влияниям европейской политической культуры и выполняющей некие мессианские функции по отношению к мировому сообществу.

      Поэтому, по мнению сменовеховцев, большевистская революция – это лишь русский традиционный радикализм, который по стечению обстоятельств возглавили Ленин и Троцкий. Данная революция во многом напоминает историческую ситуацию Смутного времени. Поэтому сменовеховцы обнаружили духовно-психологическое родство большевиков не только с российскими радикалами, но и с представителями всех идейно-политических группировок, так или иначе участвовавших в революционных событиях, независимо от того, по какую сторону баррикад они находились. Вся история России, по мнению сменовеховцев, в силу своих внутренних интенций сама выбрала большевиков в качестве носителей и выразителей чаяний народных масс, общенационального возмущения и протеста против сложившихся общественных порядков. В том, что сам дух большевизма соответствовал объективным тенденциям развития России, сменовеховцы видели историческое основание для оправдания большевистской революции и самого большевизма. Его политическое торжество обрело, таким образом, некий онтологический смысл, роковой, инфернальный оттенок. Как большевистская революция «уверенно и властно вошла в русскую жизнь и накрепко утвердилась в ней», так вместе с ней и большевизм «бесповоротно стал исторической судьбой России»[139].

      Большевистскую революцию и сам большевизм сменовеховцы считали эпохальными историческими явлениями для России, в которых с предельной ясностью и всеобъемлющей полнотой воплотились накопившиеся за долгий период исторического развития России социальные устремления в душе русского народа, причудливо соединились многообразные духовно-психологические феномены, определившие специфическую культурную атмосферу российского общества в предреволюционный период. Октябрьская революция дала выход духовной энергии, которая уходила своими историческими корнями и в славянофильство, и в чаадаевский пессимизм, и в революционный демократизм Белинского, и в писаревский утилитаризм, и в герценовский романтизм, и в якобинство ткачевского «Набата»[140]. Кроме того, в большевизме приобрели свою материальную плоть и конкретную персонификацию литературные образы Достоевского. «Достоевщина – от Петруши Верховенского до Алеши Карамазова» повсеместно прослеживается у адептов Ленина, утверждали авторы сборника «Смена вех»Скачать книгу