Быть может, это голос твой

      Неяркой тенью пролетает

      Над куполами, над рекой,

      Звенит над ширью вековой

      И в снежном ветре пропадает.

      Шуршит замёрзшая река,

      Промоины чернеют глухо.

      Бегут, торопятся века,

      И жизнь безбрежно велика,

      Когда в ней есть стремленье духа.

      На торговой – ночь и снег,

      На Софийской – свет и мгла.

      На обеих в полусне

      Тихо дремлют купола.

      Где же к прошлому ключи,

      Кто разгонит мрак и сон?

      Чу! Откуда-то в ночи

      Колокольный льётся звон.

      Как ему я нынче рад!

      Оживают ночь и снег,

      И домов неярких ряд,

      И времён минувших бег…

      Летит, летит степная саранча,

      Сметая на пути огонь Вселенной.

      Что ей заслон, что резкий звон меча?

      Она неудержима и нетленна.

      Стихия в ней бушует. С ней беда

      Стучится в дверь уютного жилища.

      Останови – попробуй. Поезда

      Буксуют, и повсюду ветер свищет.

      Прозрачной дымкою играя

      И рассекая даль… мечом,

      Приходит в сны весна нагая,

      Звеня разбуженным ручьём.

      Она скафандр сняла в морозы,

      Слегка прикрылась берестой.

      Она влила в метаморфозы

      Напиток страстный и хмельной.

      И я восторг в ночи лелею,

      Бреду сквозь годы наугад.

      И вижу светлую аллею

      И неизвестный древний град.

      Всю ночь искристыми лучами

      Она играет и зовёт,

      И дева юная встречает

      Меня у праздничных ворот.

      Полустанки. Станции.

      Огурцы с картошкой.

      Рвёт наотмашь пальцами

      Инвалид гармошку.

      Вспомнил Белоруссию,

      Танки, бой, дорогу.

      Взрыв, потом контузия,

      Потерял он ногу.

      Мечут рельсы искрами

      Всё сильней под вечер,

      Отгремели выстрелы

      В сумерках далече…

      Он поёт, старается,

      И под звон монеты

      Поезд содрогается,

      Хоть войны и нету.

      Теперь мне дышится легко,

      Когда вокруг бушует лето,

      И вьюги где-то далеко,

      И глубь воды до дна прогрета.

      Зачем мне ветер в паруса?

      Мою ладью легко уносят

      Твои зовущие глаза,

      В которых растворилась просинь.

      Не в монастырь душа летит,

      А к солнцу с волею открытой,

      Туда, где в соснах дремлет Скит

      И с корнем вырвана ракита,

      Где воды Ильменя встают,

      Как зеркала, в туманной сини,

      И соймы ходят там и