Говорить как Путин? Говорить лучше Путина!. Валерий Апанасик
Читать онлайн книгу.
к определенной цели. То, что не удовлетворяет какому-нибудь чувству или потребности, мне свойственным, не может быть целью для меня. Вы говорите: во имя вашей чести – вы обращаетесь к моей гордости…; вы говорите: ради вашей выгоды – вы обращаетесь к моему эгоизму; ради общего блага – взываете к моему патриотизму; чтобы помочь несчастным – вы затронули мое сострадание»[8].
К каким чувствам можно было обратиться в случае дела с VIOXX? Во-первых, компания должны была повиниться и признать свои ошибки, четко назвав их. Кто из нас не ошибается? Однако худшая ошибка для публичного лица – отсутствие человеческого сострадания. Во-вторых, можно было обратиться к «общему месту» по поводу лекарственных средств вообще. Что является символом фармацевтики? Правильно, змея, выпускающая свой яд в чашу. Именно яд, смертельно опасный при неверном или неосторожном его применении. Здесь не требуются специальные предупреждения, лекарство – это не макароны. А ведь мы знаем, что Роберт Эрнст принимал VIOXX на протяжении целых 8 месяцев, вероятнее всего, без должной консультации с врачом. И в-третьих, можно было бы затронуть вопрос, насколько счастлив был брак Эрнстов, – почему у них не было собственных детей, как вела себя Кэрол со страдающим от артрита мужем. В общем и целом была ли она хорошей женой? И если есть хоть один шанс заставить присяжных усомниться в этом, можно указать им еще раз на ее стремление заработать огромную сумму на факте смерти супруга. Так кто здесь на самом деле жадный?
Сравните это с эмоциональной апелляцией Путина в его выступлении на мюнхенской конференции по безопасности. Он говорит об односторонних силовых действиях, вызывающих нестабильность в отдельных регионах. Он не просто квалифицирует эти факты с точки зрения закона и международных правовых норм. Свой анализ он заканчивает словами «Ну кому это понравится?», напрямую обращаясь к чувствам слушателей и заставляя их дать эмоциональную оценку происходящему. То, о чем только что рассказывал Путин, понравиться никому не может.
Что мы сделаем с террористами
Многие пресс-конференции по произошедшим трагедиям в чем-то подобны судебному разбирательству. Оправдания политиков, «разбор полетов» на советах директоров компаний и, разумеется, судебные процессы – все эти ситуации требуют поиска истины и установления степени вины или ее отсутствия.
Оправдания политиков, «разбор полетов» на советах директоров компаний и, разумеется, судебные процессы – все эти ситуации требуют поиска истины и установления степени вины или ее отсутствия.
Возьмем для примера выступление Путина после взрыва на Пушкинской площади в Москве в августе 2000 г. Во-первых, он заявляет, что «рассматривались две версии: несчастный случай и преступление». Однако «по предварительной оценке специалистов, совершено преступление». Здесь мы уже оказываемся в области вероятного. Пока есть только «предварительная оценка», факт не является доказанным, однако решили (причем специалисты, кто бы они ни были), что
Philosophy of Rhetoric, I, гл. VII, п. 4.