Но Зевс ей воспротивился и мерой,

      Достойной бога, Диониса спас.

      Эфира надземельного частицу

      Он оторвал и дал ей образ сына;

      Тот призрак он “заложником” супруге

      Ревнивой выдал. Люди же потом —

      Сказанье извратив, что бог богине

      “Заложником” младенца передал,

      И таинства слова переиначив,

      Слух распустили, будто Дионис

      Взаправду вскормлен был в бедре Зевеса.

      Он – и вещатель: в исступленье Вакха

      Пророческого духа скрыта мощь:

      Своим наитьем необорным бог наш

      Завесу тайн с грядущего срывает.

      Он – и воитель: сколько раз в строю

      Доспехами сверкающее войско,

      Еще копья не зная супостата,

      Рассеялось! От Вакха этот страх.

      И ты увидишь: на горе двуглавой,

      Что высится над Дельфами, наш бог

      Под пляски шум в дружине тирсоносной

      Огнем лучин дубравы озарит

      И будет всей Элладой возвеличен.

      И ты, Пенфей, послушайся меня:

      Не царь один повелевает людям, —

      И если ум твой поврежден, покинь

      Уверенность, что непреложно судишь.

      Нет, бога нового в страну приняв,

      Почти его священным возлияньем

      И таинств ты смиренно приобщись,

      Венком зеленым голову украсив.

      Конечно, женщин скромности учить

      Не Диониса дело: это дар

      Самой природы. Чистая душою

      И в Вакховой не развратится пляске.

      Когда народ толпится у дворца

      И граждане Пенфея величают,

      Тебе приятно, да? И Дионис

      Неравнодушен к уваженью смертных.

      Итак, покрывши голову плющом,

      На смех тебе, плясать мы с Кадмом будем:

      В честь бога пляска и седым идет.

      И не склонишь меня ты спорить с богом:

      Безумец ты, и никакое зелье

      Не исцелит недуга твоего, —

      Скорее, мнится, зельем ты отравлен.