Из рая детского житья

      Вы мне привет прощальный шлете,

      Неизменившие друзья

      В потертом, красном пререплете.

      Чуть легкий выучен урок,

      Бегу тот час же к вам, бывало,

      – Уж поздно! – Мама, десять строк!.. –

      Но, к счастью, мама забывала.

      Дрожат на люстрах огоньки…

      Как хорошо за книгой дома!

      Под Грига, Шумана и Кюи

      Я узнавала судьбы Тома.

      Темнеет… В воздухе свежо…

      Том в счастье с Бэкки полон веры.

      Вот с факелом Индеец Джо

      Блуждает в сумраке пещеры…

      Кладбище… Вещий крик совы….

      (Мне страшно!) Вот летит чрез кочки

      Приемыш чопорной вдовы,

      Как Диоген, живущий в бочке.

      Светлее солнца тронный зал,

      Над стройным мальчиком – корона…

      Вдруг – нищий! Боже! Он сказал:

      «Позвольте, я наследник трона!»

      Ушел во тьму, кто в ней возник.

      Британии печальны судьбы…

      – О, почему средь красных книг

      Опять за лампой не уснуть бы?

      О золотые времена,

      Где взор смелей и сердце чище!

      О золотые имена:

      Гекк Финн, Том Сойер, Принц и Нищий.

      Новый месяц встал над лугом,

      Над росистою межой.

      Милый, дальний и чужой,

      Приходи, ты будешь другом.

      Днем – скрываю, днем – молчу.

      Месяц в небе, – нету мочи!

      В эти месячные ночи

      Рвусь к любимому плечу.

      Не спрошу себя: «Кто ж он?»

      Все расскажут – твои губы!

      Только днем объятья грубы,

      Только днем порыв смешон.

      Днем, томима гордым бесом,

      Лгу с улыбкой на устах.

      Ночью ж… Милый, дальний… Ах!

      Лунный серп уже над лесом!

      Дома до звезд, а небо ниже,

      Земля в чаду ему близка.

      В большом и радостном Париже

      Все та же тайная тоска.

      Шумны вечерние бульвары,

      Последний луч зари угас.

      Везде, везде всё пары, пары,

      Дрожанье губ и дерзость глаз.

      Я здесь одна. К стволу каштана

      Прильнуть так сладко голове!

      И в сердце плачет стих Ростана

      Как там, в покинутой Москве.

      Париж в ночи мне чужд и жалок,

      Дороже сердцу прежний бред!

      Иду домой, там грусть фиалок

      И чей-то ласковый портрет.

      Там чей-то взор печально-братский,

      Там нежный профиль на стене.

      Rostand и мученик Рейхштадтский

      И Сара – все придут во сне!

      В большом и радостном Париже

      Мне снятся травы, облака,

      И дальше смех, и тени ближе,

      И боль как прежде глубока.

      Склоняются