Гремучий студень. Стасс Бабицкий
Читать онлайн книгу.
его уже! – прикрикнул он на полицейских. – Вот что, Родион Романович, как ни тяжело это признавать, но ваши умозаключения, нестандартные и на удивление точные… Окажите помощь в расследовании, а я поделюсь с вами сведениями о сыне, – тут вы угадали, – актера Столетова и его боевой ячейке.
XI
Сын актера Столетова родился 29 февраля 1856 года от неузаконенной связи с крестьянкой Анфисой Бойчук. Восходящей звезде императорского театра вовсе не нужна была обуза в виде семьи, потому ребенок изначально получил статус «курвёнок», еще от повитухи. Отец дал ему имя Фрол и обещание помогать деньгами при случае. Слово свое держал три года, а после уехал на гастроли в Европу, где завел сразу двух любовниц из числа знатных дворянок почтенных лет. По возвращение в Москву стал частым гостем в высшем свете, а прошлого своего начал сторониться.
Ребенок рос, как сорная трава, не нужный никому. Мать вскоре спилась и превратилась в старуху с вечно заплаканными глазами. Другие родственники его ненавидели, часто и крепко били. Чуть подрос, отдали «в люди». Там тоже поколачивали, – и сапожник, и бондарь, и мельник – последний однажды так осерчал, что затолкал руку подмастерья под жернов. Пальцы раздробило в кисель. В отчаянии Фрол сбежал к родному отцу. Стоял у ярко освещенного театрального подъезда, даже не надеясь на теплый прием. Но встречен он был с распростертыми объятиями: к тому времени актер обнаружил в себе огромное сердце и пустоту в нем оттого, что любить-то некого. Михаил Ардалионович заполнил сердечную бездну ребенком – накормил, приодел, дал прекрасное образование. Пустота частично вернулась, когда сын связался с бомбистами, бросил университет, не окончив и первого курса. На сей раз, актер стал заливать ее вином. Он по-прежнему любил Фрола, снабжал деньгами, и время от времени давал убежище. Хотя понимал, что долго этой веревочке не виться, а скрутится она в петлю, которая его же непременно и удавит.
– Не вздумайте поддаться внезапному состраданию к бедному дитятке, – полковник погрозил пальцем Мармеладову и Мите, сидящим на кровати привратника Харитона, сколоченной из досок разной длины и толщины. – Вы, может статься, уже готовы зарыдать? Ах, жизнь нещадно колотила, среда заела – оттого и бунтует мальчишка, оттого и на убийства отважился. Пожалеть, что ли, его надобно? Пр-р-риласкать?!
– А как же чувство гуманности? – перебил сыщик. – Давеча вы не раз говорили: «Я могу быть и официальным лицом, и при должности, но гражданина и человека я всегда ощутить в себе обязан!» Куда же все это подевалось, Илья Петрович?
– Взрывами разметало, Родион Романович!
Беседовали они в маленькой каморке под лестницей, утопленной ниже уровня улицы, так, что в окно видны были лишь ноги прохожих да сапоги городовых. Илья Петрович встал на цыпочки, приоткрыл окошко, сгреб жменьку рыхлого снега и начал мять в кулаке.
– Вот, глядите. Таков из себя Фрол Бойчук. Был он рыхлым и мокрым