Рассказ дочери. 18 лет я была узницей своего отца. Мод Жульен
Читать онлайн книгу.
она заставляет меня выдавать отличные результаты в учебе – «лучше, чем превосходные».
Первое, чему ей пришлось учить меня, – чтение и письмо. Помню, как ее раздражал мой медленный прогресс. Я делала ошибки, когда отец просил меня прочесть страницу вслух. Я следила за матерью краем глаза, ее лицо темнело от стыда и гнева. С письмом дело обстояло еще хуже. Почему я должна была учиться писать пером и чернилами? Она неотрывно следила за каждыми палочками и крючочками моих букв и впадала в ярость при малейшей кляксе. Рвала страницу и выдавала мне новую. Я была еще слишком мала – не умела сдерживать слезы. Чернила на странице вскоре расплывались, из-за чего мать впадала в еще бо́льшую истерику. К концу уроков письма мои руки были сплошь черными.
Мать считает меня изворотливой тварью, бездонным колодцем дурной воли. Я явно нарочно разбрызгиваю по бумаге чернила, и так же нарочно я отколола кусочек у стеклянной столешницы большого обеденного стола. Я нарочно оступаюсь или сдираю кожу, когда выпалываю в саду сорняки. Падаю и получаю царапины тоже нарочно. Я «обманщица» и «притворщица». Я всегда стараюсь привлечь к себе внимание.
В то же время, когда начались уроки чтения и письма, я училась ездить на велосипеде. У меня был детский велосипед с тренировочными колесиками у заднего колеса.
– Теперь мы их снимем, – сказала однажды мать.
Отец стоял позади нас, молча наблюдая эту сцену. Мать заставила меня сесть на вдруг ставший неустойчивым велосипед, крепко взялась за меня обеими руками и – вж-ж-жж – сильно толкнула вперед по наклонной подъездной дорожке. Упав, я разодрала ногу о гравий и разразилась слезами боли и унижения. Но, когда я увидела эти два бесстрастных лица, наблюдавшие за мной, рыдания прекратились сами собой. Не говоря ни слова, мать снова усадила меня на велосипед и толкала меня столько раз, сколько потребовалось, чтобы я научилась самостоятельно держать равновесие.
Ссадины мои лечили на месте: мать крепко держала мое колено, а отец лил медицинский спирт прямо на ноющие раны. Плакать и стонать было запрещено. Мне приходилось «скрипеть зубами».
Так же я училась плавать. Разумеется, о том, чтобы ходить в местный плавательный бассейн, не было и речи. Летом, когда мне исполнилось четыре года, отец построил бассейн «специально для меня», в конце сада. Нет, не красивый бассейн с голубой водой. Это была довольно длинная узкая полоса воды, стиснутая с обеих сторон бетонными стенками. Вода там была темной, ледяной, и дна я не видела.
Как и в случае с велосипедом, мой первый урок был незатейливым и быстрым: мать просто швырнула меня в воду. Я забилась, заорала и нахлебалась воды. Как раз когда я уже готова была камнем пойти ко дну, она нырнула и выловила меня. И все повторилось заново. Я снова завопила, заплакала и захлебнулась. Мать снова меня вытащила.
Мать считает меня изворотливой тварью, бездонным колодцем дурной воли. Я «обманщица» и «притворщица». Я всегда стараюсь привлечь к себе внимание.
– Ты будешь наказана за это