Люблю тебя, военная диорама,

      Сокровище приморского городка,

      Чей порт – давно уже свалка стального хлама,

      Из гордости не списанного пока.

      Мундир пригнан, усы скобкой, и все лица

      Красны от храбрости и счастья, как от вина.

      На горизонте восходит солнце Аустерлица,

      На правом фланге видны флеши Бородина.

      Люблю воинственную живость, точней – свежесть.

      Развернутый строй, люблю твой строгий, стройный вид.

      Швед, русский, немец – колет, рубит, скрежет,

      И даже жид чего-то такое норовит.

      Гудит барабан, и флейта в ответ свистит и дразнится.

      Исход батальи висит на нитке ее свистка.

      – Скажи, сестра, я буду жить? – Какая разница,

      Зато взгляни, какой пейзаж! – говорит сестра.

      Пейзаж – праздник: круглы, упруги дымки пушек.

      Кого-то режет бодрый медик Пирогов.

      Он призывает послать врагу свинцовых плюшек

      И начиненных горючей смесью пирогов.

      На правом фланге стоит Суворов дефис Нахимов,

      Сквозь зубы Жуков дефис Кутузов ему грубит,

      По центру кадра стоит де Толли и, плащ накинув,

      О чем-то спорит с Багратионом, но тот убит.

      Гремит гулко, орет браво, трещит сухо.

      Японцы в шоке. Отряд китайцев бежит вспять.

      Бабах слева! бабах справа! Хлестнул ухо

      Выстрел, и тут же ему в ответ хлестнули пять.

      На первом плане мы видим подвиг вахмистра Добченко:

      Фуражка сбита, грудь открыта, в крови рот.

      В чем заключался подвиг – забыто, и это, в общем-то,

      Не умаляет заслуг героя. Наоборот.

      На среднем плане мы видим прорыв батареи Тушина,

      Тушин сидит, пушки забыв, фляжку открыв.

      Поскольку турецкая оборона и так разрушена,

      Он