Ли-цюань на севере грабил провинцию Шань-дун, на юге собирал налоги, сверх этого, угрожая южным двором, поселял опасение и в монголах. Монголы учинили нападение. Ли-цюань имел множество сражений и сшибок с ними, но всегда без успеха, почему, укрепившись в городе, принял оборонительное положение. Монголы обвели город земляным валом, а в ночи выпускали собак. Лицюань, видя, что подвоз хлеба и вспоможение людьми пресечено, советовался со старшим братом Ли-фу. Ли-фу сказал ему: «Обоим нам умереть нет ни малейшей пользы. От тебя зависит перевес между севером и югом. Я должен до смерти защищать одинокий город, а ты прямыми дорогами возвратись на юг и, набрав солдат, обратно приходи на помощь. Таким образом еще можно спастись». Лицюань сказал на это: «Против многочисленных войск сильного неприятеля нелегко удержаться. Может быть, я поутру выйду, а ввечеру город будет взят. Лучше ты возвратись». Посему Ли-цюань остался в Цин-чжоу, а Ли-фу возвратился в Чу-чжоу.

      1227

      Дин-хай, двадцать второе лето. Весной Чингисхан, оставив корпус для осады столицы царства Ся, сам с армией переправился через Желтую реку и осадил город Цзиши-чжоу. Во второй месяц разбил Линь-тхао-фу. В третий месяц разбил Тхао-хэ и Си-нин. Отряженный им генерал Учжегынь-ноинь приступом взял Синь-ду-фу. Летом, в четвертый месяц, Чингисхан остановился в Лун-дэ и приступом взял Дэ-шунь-чжоу и другие города. Айжинь, инспектор города Дэ-шунь, и магистр Ма-цзянь-лун умерли. В пятый месяц Тхан-цин отправлен посланником в царство Нючженьское. В високосный месяц Чингисхан уехал от жары к горам Лю-пхань-шань. В шестой месяц нючженьский двор прислал Ваньянь-хачжао и Отунь-агэ с предложением о мире. Чингисхан, обратясь к своим чиновникам, сказал: «После того как в прошлую зиму пять планет были в соединении, однажды я дал клятву более не производить убийств и опустошений, но забывал издать милостивый манифест. Теперь надобно обнародовать о сем, дабы и путешественники знали о моем намерении». В том же месяце государь царства Ся покорился. Чингисхан остановился в уезде Цин-шуй при реке Си-цзян. Осенью, в седьмой месяц, в день Жинь-ву, он почувствовал себя нездоровым; в день Сы-чеу (в восьмой день после болезни) преставился при Салиголе в Харатуском путевом дворце. Пред смертью, обратившись к стоявшим при нем, сказал: «Лучшие нючженьские войска находятся в Тхун-гуань, но к югу примыкают к горам, с северной стороны укрепились великою рекою; в этот позиции трудно разбить их. Нужно испросить позволение пройти через Сун. Эта держава, будучи в вечной вражде с нючженями, легко согласится на предложение наше; тогда идти с войсками на Тхан-чжоу и Дын-чжоу[103], и отселе прямо на Далян. В этой крайности нючженьский двор не преминет потребовать войска из Тхун-гуань. Но армия в несколько десятков тысяч человек, из отдаленности идущая на помощь, хотя бы и пришла, но, будучи изнурена походом, не в состоянии будет сражаться и легко будет разбита». После этих слов скончался; жил 66 лет; погребен в