Слыхал ли в сумраке глубоком

      Воздушной арфы легкий звон,

      Когда полуночь, ненароком,

      Дремавших струн встревожит сон?..

      То потрясающие звуки,

      То замирающие вдруг…

      Как бы последний ропот муки,

      В них отозвавшися, потух!

      Дыханье каждое зефира

      Взрывает скорбь в ее струнах…

      Ты скажешь: ангельская лира

      Грустит, в пыли, по небесах!

      О, как тогда с земного круга

      Душой к бессмертному летим!

      Минувшее, как призрак друга,

      Прижать к груди своей хотим.

      Как верим верою живою,

      Как сердцу радостно, светло!

      Как бы эфирною струею

      По жилам небо протекло!

      Но, ax, не нам его судили;

      Мы в небе скоро устаем —

      И не дано ничтожной пыли

      Дышать божественным огнем.

      Едва усилием минутным

      Прервем на час волшебный сон

      И взором трепетным и смутным,

      Привстав, окинем небосклон,—

      И отягченною главою,

      Одним лучом ослеплены,

      Вновь упадаем не к покою,

      Но в утомительные сны.

      Ниса, Ниса, бог с тобою!

      Ты презрела дружный глас,

      Ты поклонников толпою

      Оградилася от нас.

      Равнодушно и беспечно,

      Легковерное дитя,

      Нашу дань любви сердечной

      Ты отвергнула шутя.

      Нашу верность променяла

      На неверный блеск, пустой,—

      Наших чувств тебе, знать, мало,—

      Ниса, Ниса, бог с тобой!

      Твой милый взор, невинной страсти полный,

      Златой рассвет небесных чувств твоих

      Не мог – увы! – умилостивить их —

      Он служит им укорою безмолвной.

      Сии сердца, в которых правды нет,

      Они, о друг, бегут, как приговора,

      Твоей любви младенческого взора,

      Он страшен им, как память детских лет.

      Но для меня сей взор благодеянье;

      Как жизни ключ, в душевной глубине

      Твой взор живет и будет жить во мне:

      Он нужен ей, как небо и дыханье.

      Таков горе{4d/accent} духов блаженных свет,

      Лишь в небесах сияет он, небесный;

      В ночи греха, на дне ужасной бездны,

      Сей чистый огнь, как пламень адский, жжет.

      Как