Оботру твои ноги,

      А в лицо не взгляну.

      Свет небесный с дороги

      Присмотрелся к окну.

      Предусмотрена юность

      Пересмотренных книг,

      Под склоненной главою

      Тих сияющий лик.

      Все чувства у них – номерки —

      чудовищных вымыслов числа

      нелепой игривости грез.

      А вместо безмерности мысли

      одних ожиданий вопрос.

      Хочу разорвать всю душу,

      вмиг ожить, вмиг умереть

      иль выдумать казнь мне похуже,

      чтоб жизни не смог я стерпеть.

      Но это – мираж, наважденье,

      а смерти ладонь глубока. —

      Язык проглотив, исступленье

      повисло на строчке стиха.

      Пусто и холодно

      Ночи рассеянье,

      Словом мечту озарив,

      Случай назвал тебя

      Чудным мгновением,

      Чудо ему подарив.

      Долго ищу наважденье,

      Не встречу

      В свой сокровеннейший миг

      Что же тогда было:

      Счастье иль ветер,

      Пламя иль плачущий стих?

      Там за порогом

      Смутные желания

      Растут,

      Чуть тянутся…

      Прошли…

      Лишь пустота,

      Открыв ладонь отчаяния,

      Взошла цветком

      Из-под земли.

      Искусство – это тайна исчезать,

      И становиться всем,

      Чем пожелаешь,

      Чтоб самый зрячий

      И слепой

      Тебя могли

      За зеркало принять.

      Страшно ждать мне вдохновенья,

      Зная, что за ним – провал,

      Может, не создав творенья,

      Знать: другой его создал.

      Будто где-то оборвалась

      Струйка знанья: где же дно?

      Будто всё, что знать я должен,

      Дух мой знал уже давно.

      Я стекаю по стёклам

      Собственных мыслей,

      Строю мысли по сводам

      Нехоженых высей.

      Озаряются мысли

      Лицами вдали,

      Я стекаю по лицам

      Вечерней слезою,

      Я в слезе отражаюсь

      Последней мечтою,

      Где проходят все мысли,

      Где все мысли прошли.