Иногда, когда я делал что-то из этого, мать и отец очень сердились. Они кричали на меня или кричали друг на друга. Иногда отец говорил:

      – Кристофер, если ты не будешь вести себя прилично, я тебя выпорю.

      Или мать говорила:

      – Кристофер, я думаю, стоило бы засадить тебя дома.

      Или же мать говорила:

      – Ты меня в могилу сведешь.

      79

      Когда я пришел домой, отец сидел на кухне и готовил мне ужин. На нем была клетчатая рубашка. На ужин были бобы, брокколи и два ломтя ветчины, они все лежали в разных тарелках и не соприкасались друг с другом.

      Он спросил:

      – Где ты был?

      И я сказал:

      – Гулял.

      Это была белая ложь. Белая ложь – она и не ложь вовсе. Это когда вы говорите правду, но не всю. Например, когда тебя спрашивают: «Что ты собираешься сегодня делать?» – ты отвечаешь: «Пойду рисовать к миссис Питерс». Ты не говоришь: «Я позавтракаю, схожу в туалет, порисую с миссис Питерс, после школы приду домой, покормлю Тоби, поужинаю, поиграю в компьютер и лягу спать». И я сказал белую ложь, поскольку знал, что отец не хочет, чтобы я был детективом.

      Отец сказал:

      – Мне только что звонила миссис Ширз.

      Я начал есть бобы, брокколи и ветчину.

      Потом отец спросил:

      – Какого дьявола ты лазил к ней в сад?

      Я ответил:

      – Я проводил расследование, чтобы узнать, кто убил Веллингтона.

      Отец сказал:

      – Сколько раз тебе повторять, Кристофер?

      Бобы, брокколи и ветчина были холодными, но я не обращал на это внимания. Я ем очень медленно, и потому моя еда почти всегда успевает остыть.

      Отец сказал:

      – Я велел тебе не соваться в чужие дела.

      Я ответил:

      – Я думаю, Веллингтона мог убить мистер Ширз.

      Отец промолчал.

      А я сказал:

      – Он основной подозреваемый. Я думаю, что Веллингтона могли убить для того, чтобы огорчить миссис Ширз. А преступник, как правило, оказывается кем-то из своих…

      Тут отец ударил кулаком по столу так сильно, что тарелки, нож и вилка подпрыгнули, а моя ветчина разлетелась в разные стороны, и один ломтик упал на брокколи. Так что я больше не мог есть ни ветчину, ни брокколи.

      Потом он закричал:

      – Я не желаю слышать это имя в своем доме!

      Я спросил:

      – Почему?

      А он сказал:

      – Потому что этот человек – злой.

      Я спросил:

      – Разве это не значит, что он мог убить Веллингтона?

      Отец схватился руками за голову и сказал:

      – Боже ты мой!

      Я видел, что отец сердит, и потому сказал:

      – Я знаю, что ты велел мне не соваться в чужие дела, но миссис Ширз – не чужая. Она наш друг.

      Отец ответил:

      – Она нам больше не друг.

      А я спросил:

      – Почему?

      Отец сказал:

      – Так, Кристофер, я