Думаю, каждый имел хоть однажды то странное чувство,

      будто все вещи вокруг, но особенно те, что близки —

      с нами они день и ночь, как бы тоже семью составляя,

      больше значение их, чем квартиры простой интерьер, —

      жизнью отдельной живут, если пристально к ним присмотреться,

      и только делают вид, что бездушна их вещная суть:

      тайно за нами они из квартирной тиши наблюдают,

      но едва взглянешь на них, они тотчас отводят свой взгляд.

      Это легко объяснить: ведь мы в снах с ними часто встречались, —

      и как нельзя доказать, что реальность отсутствует в снах,

      так невозможно решить, что чужды осознанию вещи:

      просто сознание их запредельно, как древних богов.

      В этом любому из нас до смешного легко убедиться:

      нужно не больше, чем стать хоть однажды совсем одному:

      не потому, что людей, вас понять и утешить способных,

      не оказалось вблизи, – потому, что никто из людей,

      шире, никто из существ, называемых нами живыми,

      выдержать просто б не мог наш холодный задумчивый взгляд.

      Тонкой подобно игле, он скользит сквозь феномены мира,

      нет на земле ничего, что б смягчило его остроту:

      ненависть, страсть и любовь, равнодушие, страх, любопытство, —

      все перечислить нельзя, что никак не задело его, —

      самое страшное здесь, что при всем том размахе полета,

      что нам дарует наш взгляд, он привносит щемящую боль

      в сердце: ее не унять, – бесполезно познание мира,

      если чревато оно чувством в сердце засевшей иглы.

      Вот в тот критический миг и спасут нас безмолвные вещи:

      только они до конца наш холодно-убийственный взгляд

      выдержат – и с добротой, недоступной животным и людям,

      их – как домашних зверей мы уже никогда не покинем, —

      даже однажды поняв, что на нас они смотрят давно

      как на особую вещь – да, на вещь и ни больше, ни меньше:

      просто в ней больше, чем в них, разных качеств занятных и свойств.

      Ясно теперь, почему, когда мы наблюдаем за ними,

      кажется странным для нас, что бездвижны они и молчат.