В озёрах сердце Родины застыло,

      Под тяжестью снегов погребено…

      Всё русское, что было сердцу мило,

      Застыло здесь, и время истекло.

      Лишь эхом вьётся призрачная песня

      Над мёртвой стынью, дальней и слепой,

      Про степь, про путь, про тех, кто спит не вместе,

      Про ворона и дикий волчий вой.

      Забыты песни, слов не помнят боле:

      Здесь мёртвые страдают за живых.

      Живые спят. Сугробы стынут в поле,

      Под волчий вой метель кружит меж них.

      Сольюсь с метелью в этом танце странном,

      И сердце Родины откроется, что клад:

      Нет ничего прекраснее обманов

      И ничего счастливее утрат.

      У печки, за тлеющими дровами,

      Про вьюгу там, за стеклом, – забыли.

      На небе России, объятой снами,

      Всё кружится облако снежной пыли.

      А стёкла мороз, исчеркав, читает,

      А вьюга мечется, плачет, стонет,

      У печки тепло, от неё не тает

      Путь жизни – дорога в моей ладони.

      Проходит всё. Жизнь не всегда права.

      От Родины остались лишь преданья.

      Бессмысленные, жалкие слова,

      Пустые, безнадёжные свиданья!

      Твой дар любви прошёл ко мне сквозь век.

      Где ты, мой друг, безмолвный, безымянный?!

      Во тьме кромешной стынет человек —

      В России – тьма под властью окаянной.

      Сума, тюрьма. Достанет сил терпеть,

      Ждать торжество добра над лютой злобой.

      Проходит всё – рождение и смерть,

      Переживи, пожалуйста, попробуй.

      Мне возвращаться к жизни поздно.

      Вокруг меня сплелись, скользя,

      Кольцо воды, текучий воздух

      И очень тёмная земля.

      Всепожирающее пламя

      Всё уровняло до звезды,

      Где память – облака и камни,

      Воды текущие сады.

      И звон пронизывает плёсы

      И всем несёт благую весть

      О том, что Бог – старик курносый.

      Он справедлив, и выбор – есть.

      Запуржит, зашуршит,