Над входом в театр висела эмблема: занавес, на нем косая молния и длинноносый человечек с громадным ключом в руке.

      Алешка потоптался у входа. На билет у него денег не было, да и представление начиналось не скоро. К тому же за дверью маячил здоровенный детина с черной бородой – Карабас-Барабас, а не дружелюбная старушка Тортила.

      Алешка осмотрелся. Не иначе искал глупого петуха, чтобы под прикрытием его хвоста проникнуть в харчевню… то есть в театр.

      Петух нашелся. В виде объявления на стене: «Театр „Золотой ключик“ продолжает набор актеров в труппу для постановки пьесы „Великан и Роза“. Обращаться к режиссеру Кабакову».

      Алешка, долго не раздумывая, толкнул тяжелую дверь.

      – Тебе чего? – прогремел над его головой сочный бас.

      – Кабакова, – спокойно ответил Алешка. – По вопросу трудоустройства.

      – Обедает! – прогремело над ним.

      – Подожду, – так же коротко ответил Алешка.

      И стал деловито расхаживать по пустому фойе, разглядывая на стенах фотографии спектаклей «Золотого ключика».

      Спектакли были какие-то странные, непривычные. Разглядывать фотографии было интересно. Как загадочные картинки в детском журнале. Приятно было их отгадывать. Например, сказка «Репка» Алешку особенно удивила.

      Это была не традиционная репка, которая застряла на огороде, а корабль под названием «Репка», который сел на мель, и его безрезультатно стаскивали с мели всем экипажем. До тех пор, пока не появился юнга-девочка по имени Мышка. Она сдернула хвостиком «Репку» с мели и снова шмыгнула в норку – в трюм.

      Алешка пожал плечами и перешел к следующему стенду, но тут, в дальнем углу фойе, отворилась дверь с табличкой «Буфет» и из нее вылетел невысокий толстенький человек. За воротом у него торчала заткнутая белая салфетка, на круглощеком румяном лице сияла улыбка, а в руке был бутерброд, который человек дожевывал на ходу. Это и был режиссер Кабаков.

      – К вам, Антон Иванович! – прогремел на все фойе Карабас.

      Антон Иванович глянул на Алешку и, не останавливаясь, горделиво пожаловался ему, показывая обглоданный бутерброд:

      – Видишь, на ходу обедать приходится. Весь в искусстве. Тебе чего?

      – На сцену хочу, – тоже гордо сказал Алешка.

      – Есть данные?

      – Конечно.

      – Где выступал?

      – В разных местах, – попробовал уклониться Алешка, вприпрыжку поспешая рядом с режиссером, который был весь в искусстве. Даже остановиться не мог. – В детском саду, в школе. У нас в школе есть свой театр. Бонифаций руководит.

      – Лев?

      – Учитель.