Ни один сколько-нибудь разумный президент не позволит одному человеку контролировать все каналы президентской коммуникации.

      Первые двенадцать лет президентства – самые трудные.

      Отец не любит ходить на свадьбы и похороны, потому что не может быть невестой на свадьбе и покойником на похоронах.

      Конечно, он имеет успех. Что тут удивительного? Сегодня к нему в Белый дом приходят двенадцать апостолов, и он говорит: «Заходите, заходите! Рад вас видеть! Я слежу за вашими успехами. Я просто в восторге!» Завтра к нему является дьявол, и он хлопает его по плечу и кричит: «Как дела, дьявол? Рад с вами познакомиться. Недавно перечитал ваши книги, получил громадное удовольствие!»

      С такими талантами каждый будет иметь успех.

      Кулидж – первый президент, понявший, чего хочет американский народ: чтобы его оставили в покое.

      Рузвельт доказал, что президентом можно быть пожизненно; Трумэн доказал, что президентом может быть каждый; а Эйзенхауэр доказал, что президент вообще не нужен.

      Я человек с восемью язвами на четырехъязвенном жалованье.

      Я единственный президент из тех, что у вас имеются.

      Девизом президента Никсона было: если две ошибки не принесли результата, испробуй третью.

      Президентом у нас может стать кто угодно – я же стал.

      Если бы я был счастлив, я не взялся бы за эту работу.

      Киноактеру большого ума не надо – посмотрите хотя бы на нашего последнего президента.

      Рональд Рейган совершил прорыв в политической технологии. Он стал настоящим тефлоновым президентом: к нему ничего не прилипает.

      Моя мать заставляла меня есть брокколи. Я ненавижу брокколи. Я президент Соединенных Штатов. Я больше никогда не буду есть брокколи.

      Президент всех французов.

      Когда я хотел узнать, что думает Франция, я спрашивал себя самого.

      Я сам стал голлистом лишь на самую малость.

      Президент президентствует, а правительство правит.

      «И Бог иногда ошибался». – «Я – нет».

      Я