Да, странно этот эскулап

      Справляет вам повинность божью,

      И чем он сыт, никто не знает тоже.

      Он рвется в бой, и любит брать преграды,

      И видит цель, манящую вдали,

      И требует у неба звезд в награду

      И лучших наслаждений у земли,

      И век ему с душой не будет сладу,

      К чему бы поиски ни привели.

      Он служит мне, и это налицо,

      И выбьется из мрака мне в угоду.

      Когда садовник садит деревцо,

      Плод наперед известен садоводу.

      Поспоримте! Увидите воочью,

      У вас я сумасброда отобью,

      Немного взявши в выучку свою.

      Но дайте мне на это полномочья.

      Они тебе даны. Ты можешь гнать,

      Пока он жив, его по всем уступам.

      Кто ищет – вынужден блуждать.

      Пристрастья не питая к трупам,

      Спасибо должен вам сказать.

      Мне ближе жизненные соки,

      Румянец, розовые щеки.

      Котам нужна живая мышь,

      Их мертвою не соблазнишь.

      Он отдан под твою опеку!

      И, если можешь, низведи

      В такую бездну человека,

      Чтоб он тащился позади.

      Ты проиграл наверняка.

      Чутьем, по собственной охоте

      Он вырвется из тупика.

      Поспорим. Вот моя рука,

      И скоро будем мы в расчете.

      Вы торжество мое поймете,

      Когда он, ползая в помете,

      Жрать будет прах от башмака,

      Как пресмыкается века

      Змея, моя родная тетя.[8]

      Тогда ко мне являйся без стесненья.

      Таким, как ты, я никогда не враг.

      Из духов отрицанья ты всех мене

      Бывал мне в тягость, плут и весельчак.

      Из лени человек впадает в спячку.

      Ступай, расшевели его застой,

      Вертись пред ним, томи, и беспокой,

      И раздражай его своей горячкой.

      Вы ж, дети мудрости и милосердья,

      Любуйтесь красотой предвечной тверди.

      Что борется, страдает и живет,

      Пусть в вас любовь рождает и участье,

      Но эти превращенья в свой черед

      Немеркнущими мыслями украсьте.

      Как речь его спокойна и мягка!

      Мы ладим, отношений с ним не портя.

      Прекрасная черта у старика

      Так человечно думать и о черте.

      Я богословьем