Река бежит, река шумит,

      Гордясь волною серебристой,

      И над волной, блестя красой,

      Плывет цветок душистый.

      «Зачем, цветок, тебя увлек

      Поток волны красою?

      Взгляни, уж мгла везде легла

      Над пышною рекою;

      Вот и луна, осенена

      Таинственным мерцаньем,

      Над бездной вод средь звезд плывет

      С трепещущим сияньем…

      Прогонит день ночную тень,

      От сна воспрянут люди,

      И станет мать детей ласкать

      У жаркой, сонной груди,

      И божий мир, как счастья пир,

      Предстанет пред тобою…

      А ты летишь и не томишь

      Себя кручиной злою,

      Что, может быть, тебе уж жить

      Недолго остается

      И что с волной цветок иной

      Беспечен понесется!»

      Река шумит и быстро мчит

      Цветок наш за собою,

      И, как во сне, припав к волне,

      Он плачет над волною.

      Блажен, блажен поэт, который цепи света

      На прелесть дум и чувств свободных не менял:

      Ему высокое название поэта

      Дарит толпа с венком восторженных похвал.

      И золото бежит к избраннику фортуны

      За гимн невежеству, порокам и страстям.

      Но холодно звучат тогда поэта струны,

      Над жертвою его нечистый фимиам…

      И, насладившися богатством и чинами,

      Заснет он наконец навеки средь могил,

      И слава кончится похвальными стихами

      Того, кто сам толпу бессмысленно хвалил.

      Но если он поймет свое предназначенье,

      И станет с лирою он мыслить и страдать,

      И дивной силою святого вдохновенья

      Порок смеющийся стихом начнет карать, —

      То пусть не ждет себе сердечного привета

      Толпы бессмысленной, холодной и глухой…

      И горько потечет земная жизнь поэта,

      Но не погаснет огнь в курильнице святой.

      Умрет… И кое-где проснутся сожаленья…

      Но только внук, греха не видя за собой,

      Смеясь над предками, с улыбкою презренья,

      Почтит могучий стих холодной похвалой…

      Ты спишь, дитя, а я встаю,

      Чтоб слезы лить в немой печали,

      Но на твоем лице оставить не дерзали

      Страдания печать ужасную свою.

      По-прежнему улыбка молодая

      Цветет на розовых устах,

      И детский смех, мой ропот прерывая,

      Нередко слышится в давно глухих стенах!

      Полураскрыты глазки голубые,

      Плечо и грудь обнажены,

      И наподобие волны

      Играют кудри золотые…

      О, если бы ты знал, младенец милый мой,

      С какой тоскою сердце бьется,

      Когда к моей груди прильнешь ты головой

      И звонкий поцелуй щеки моей коснется!

      Воспоминанья давят грудь…

      Как нежно обнимал отец тебя порою!

      И верь, уж год как нет его с тобою.

      Ах, если б вместе с ним в гробу и мне заснуть!..

      Заснуть?.. А ты, ребенок милый,

      Как в мире жить ты будешь без меня?

      Нет, нет! Я не хочу безвременной могилы:

      Пусть буду мучиться, страдать!.. Но для тебя!

      И не понять тебе моих страданий,

      Еще ты жизни не видал,

      Не видел горьких испытаний

      И мимолетной радости не знал.

      Когда ж, значения слезы не понимая,

      В моих глазах ее приметишь ты,

      Склоняется ко мне головка молодая,

      И предо мной встают знакомые черты…

      Спи, ангел, спи, неведеньем