В Аравии знойной поныне живет

      Усопшего Межде счастливый народ,

      И мудры их старцы, и жены прекрасны,

      И юношей сонмы гяурам ужасны,

      Но как затмеваются звезды луной,

      Так всех затмевал их Набек молодой.

      Прекрасен он был, и могуч, и богат.

      В степях Аравийских верблюдов и стад

      Имел он в избытке, отраду Востока,

      Но краше всех благ и даров от пророка

      Его кобылица гнедая была —

      Из пламени ада литая стрела.

      Чтоб ей удивляться, из западных стран

      К нему притекали толпы мусульман,

      Язычник и рыцарь в железе и стали.

      Поэты ей сладкие песни слагали,

      И славный певец аравийских могил

      Набеку такие слова говорил:

      «Ты, солнца светлейший, богат не один,

      Таких же, как ты, я богатств властелин;

      От выси Синая до стен Абушера

      Победой прославлено имя Дагера.

      И, море святое увидя со скал,

      На лиру певца я меч променял.

      И вот я узрел кобылицу твою.

      Я к ней пристрастился… и, раб твой, молю —

      Отдай мне ее и минуты покою,

      На что мне богатства? Они пред тобою…

      Возьми их себе и владей ими век!»

      Молчаньем суровым ответил Набек.

      Вот едет Набек по равнинам пустынь

      Аравии знойной… И видит – пред ним

      Склоняется старец в одежде убогой:

      «Аллах тебе в помощь и милость от Бога,

      Набек милосердный». – «Ты знаешь меня?»

      – «Твоей не узнать кобылицы нельзя».

      «Ты беден?» – «Богатство меня не манит,

      А голод терзает, и жажда томит

      В пустыне бесследной, три дня и три ночи

      Не ведали сна утомленные очи,

      Из этой пустыни исторгни меня».

      И слышит: «Садися ко мне на коня».

      «И рад бы, о путник, да сил уже нет, —

      Был дряхлого нищего слабый ответ. —

      Но ты мне поможешь, во имя пророка!»

      Слезает Набек во мгновение ока,

      И нищий, поддержан могучей рукой,

      Свободен, сидит уж на шее крутой.

      И старца внезапно меняется вид,

      Он с юной отвагой коня горячит.

      И конь, распустивши широкую гриву,

      В пустыне понесся, веселый, игривый;

      Блеснули на солнце, исчезли в пыли!

      Лишь имя Дагера звучало вдали!

      Набек, пораженный как громом, стоит,

      Не