Темно и пасмурно… По улице пустой

      Шарманщик, сгорбленный под гнетом тяжкой ноши,

      Едва-едва бредет с поникшей головой…

      И тонут, и скользят в грязи его калоши…

      Кругом так скучно: серый небосклон,

      Дома, покрытые туманной пеленою…

      И песней жалобной, младенчески-простою

      Шарманщик в забытье невольно погружен.

      О чем он думает с улыбкою печальной?

      Он видит, может быть, края отчизны дальной,

      И солнце жгучее, и тишь своих морей,

      И небо синее Италии своей…

      Он видит вечный Рим. Там в рубище торговка

      Сидит на площади, печальна и бледна;

      Склонилася на грудь кудрявая головка,

      Усталости томительной полна…

      С ней рядом девочка… На Север, одиноки,

      И день и ночь они глядят

      И ждут его, шарманщика, назад

      С мешками золота и с почестью высокой…

      Природу чудную он видит: перед ним,

      Лучами вешними взлелеян и храним,

      Цветет зеленый мирт и желтый померанец…

      Ветвями длинными сплелися кущи роз…

      Под тихий говор сладких грез

      Забылся бедный чужестранец!

      Он видит уж себя среди своих полей…

      Он слышит ласковых речей

      Давно не слышанные звуки…

      О нет, не их он слышит…

      Крик босых ребят

      Преследует шарманщика; горят

      Окостеневшие и трепетные руки…

      И мочит дождь его, и холодно ему,

      И весь он изнемог под гнетом тяжкой ноши,

      И, как назло владельцу своему,

      И тонут, и скользят в грязи его калоши.

      .

      Длинные улицы блещут огнями,

      Молкнут, объятые сном;

      Небо усыпано ярко звездами,

      Светом облито кругом.

      Чудная ночь! Незаметно мерцает

      Тусклый огонь фонарей.

      Снег