Что не сделано – то сделано,

      и того не переделать,

      старым новое пристреляно

      в изменившихся пределах.

      Ствол дрожит, и пуля-дура

      дурака в стволе валяет,

      и пропащая натура

      землю кровью заливает.

      Не туда, не тот, не эта,

      бы да бы на дыбе пыток.

      Голос раненый поэта —

      он убит, и я убита.

      Природная любовь,

      без цели и расчета,

      как столкновенье лбов

      без всякого почета,

      упрямая игра

      все в те же кошки-мышки,

      заветная пора

      девчонки и мальчишки,

      не кончится вовек,

      что началось когда-то,

      назначен парный бег,

      и спутаны все даты,

      и в черном серебро —

      пустяк и неизбежность,

      и ангелом в ребро

      просвечивает нежность.

      Дождь заливает море,

      море становится мокрым.

      Вино заливает горе,

      вино становится горьким.

      Взрослые и детки

      как новенькие монетки.

      Но вот

      самолет

      врезается в зданье,

      начиненный живыми, как мертвыми,

      и в мертвой петле

      человек и его мирозданье

      накрываются пятаками стертыми.

      Малага. Ветер, сбивающий с ног,

      стелятся пальмы под старою башней.

      Кадис с Марбейей погодой вчерашней

      дразнят, да вышел вчерашнему срок:

      яркое солнце пропало из глаз,

      чар ослепительных как не бывало,

      синее море, как небо, пропало,

      милость небесная оборвалась.

      Яростный ветер, пастух-поводырь,

      тучные тучи в стада собирая,

      пастбищем-пологом, рваным до дыр,

      землю накрыл, чтобы стала сырая,

      чтоб не забыли, куда мы уйдем,

      не увлекались дешевым загаром,

      кобальт свинцом заменил нам недаром,

      серый навесил окрест окоем,

      в море баранов кипенных нагнал,

      кружевом бешеным мол оторочил,

      бедных паломников вмиг заморочил,

      кто-то упал, заработав фингал.

      Блеска изнанка