Ты остаёшься в этом городке,

      в котором, говоришь, дошла до ручки,

      где люди не возводят на песке

      дворцов, но от получки до получки

      от голода не мрут, и в каждом доме

      на Рождество есть водка и боржоми.

      Хотя там строят банк и в год на сто

      процентов на проезд меняют таксу,

      все перемены в городе не что

      иное, как явленье параллакса.

      Там до сих пор Ильич у исполкома

      стоит, не осквернён и не изломан.

      Случается, что я тебе звоню —

      сказать «Привет!»,

      затем спросить «Ну как ты?» —

      всего лишь два иль раза три на дню, —

      настолько редко, что об этих фактах

      рассказывать заезжим ротозеям

      могли бы в краеведческом музее.

      Сигнал шлёт АТС не наобум,

      но через раз я в трубке различаю

      такой далёкий и нездешний шум,

      как будто барышни, озорничая,

      со мной соединяют переменно

      то абонента, то эфир вселенной.

      Отныне будешь одинок.

      Безрадостна удача в споре.

      Суровый Дан, тебе – восток,

      а брату – запад.

      Брату – в море.

      Детьми вы бились до кровей,

      что б ни делили – хлеб ли, ранг ли.

      Драккар плывёт, среди людей

      ещё ты различаешь Англя.

      Так с древних повелось веков,

      чем крепче, тем страшней объятья.

      Непримиримей нет врагов,

      чем коронованные братья.

      Постой же, брат! Давай не так!

      Умолкни, сталь! Мы бросим жребий.

      И кто король, а кто варяг,

      пускай решится там, на небе.

      …Драккар за горизонт махнул.

      Прощай, мы больше не повздорим!..

      Дан отвернулся и вздохнул.

      Пахнуло Англией и морем.

      1

      Всё те же потолок, углы и стены,

      и день такой же точно, как вчера,

      и год ещё не будет перемены.

      А за окном – январская пора.

      Не очень подходящая погода

      для тех, кто заступает в караул.

      Всего лишь час остался до развода,

      и ты бы с удовольствием уснул.

      А сам не спишь, сидишь, усталый, сонный.

      Эх, выспаться б вперёд на много лет!

      Но хочется дождаться почтальона.

      А почтальона что-то нет и нет.

      Но наконец-то двери заскрипели,

      кричит дневальный: «Рота! Почтальон!»

      На почтальона тут же налетели

      и, облепив его со всех сторон,

      кричат ему, что голову открутят

      за то, что он так долго пропадал!

      А из угла «старик» какой-то шутит:

      «Алло! Почтарь, а мне ты написал?!»

      И все, толкаясь, письма вырывают,

      «А мне?! Мне есть?!» – с надеждою крича.

      А почтальон тогда на стол кидает

      всю почту, возмутившись сгоряча:

      «Да нате всё, прикладом вас в коленку!

      И разбирайтесь сами, бог ты мой!»

      Письмо Крылову, Павлову, Павленко,

      опять ему, и вдруг – тебе письмо!

      И ты невольно восклицаешь: «Ну-ка,

      сюда его! А ну-ка, от кого?»

      Протягиваешь за конвертом руку,

      но кто-то ловко выхватил его.

      И в шутку говорят: «Тебе не к спеху,

      год впереди, успеешь, не спеши.

      Ты рад – тебе письмо, а нам – потеха.

      Так поделись же радостью – спляши!»

      Все ждут тебя, и никуда не деться,

      и хочешь, нет – давай пускайся в пляс.

      Но нет желанья, хочешь отвертеться:

      «Да я спляшу, спляшу, но не сейчас».

      «Не хочешь – отжимайся!» – брякнул кто-то,

      и сразу взрывом разразился смех.

      Но ты упёрся: «Не хочу, и всё тут!

      Давай