Да, вот именно так (а никак по-другому)

      ушла расплевавшись со всеми моя затяжная

                весна,

      и пришла – наконец-то – моя долгожданная

                зрелость.

      Только что ж ты так билось вчера, мой сытое

                хитрое сердце,

      только что ж ты так билось, как будто

                свихнулось с ума?

      …Я стою на апрельской горе – в крепкосшитом

                военном пальто,

      у меня есть четыре жизни (в запасе), у меня есть

                письмо от тебя:

      «Здравствуй, – пишешь мне ты, – я серьезно

                больна,

      И у меня нет жизни в запасе. Завтра у меня

                химиотерапия.

      Однако я постараюсь выжить, я буду бороться.

      Ты же – постарайся быть счастлив.

      Живи, по возможности радостно.

      И ничего не бойся». – Ну вот я и стараюсь.

      Ну так вот и старайся – вспотевший,

                воскресший, больной

      записать эту линию жизни на рваной бумаге

      (электронной, древесной, зеленой, небесной,

                любой)

      и за это я буду тебе – как и все – благодарен.

      Сколько счастья вокруг, сколько сильных людей

                и зверей! —

      …вот приходит Антон Очиров, вот стрекочет

                Кирилл Медведев,

      а вот человек (пригревшийся на раскаленном

                камне), несколько лет нёсший возле меня свою

                добровольную гауптвахту,

      с переломанной в детстве спиной, сам похожий

                на солнечную саламандру,

      на моё неизменное: «бедный мой мальчик»,

      отвечавший —

      «нет, я счастливый»…

      Эти люди стоят у меня в голове,

      кто по пояс в земле, кто по плечи в рыжей траве,

      кто