– Итак, – сказал Люсьен, поправляя очки на носу, – вы все согласились стать исполнителями воли покойной Берты Баумгартнер. Верно я говорю?

      Бенедикт произнес нечто похожее на «верно», но, поскольку рот его был набит сэндвичем с ростбифом, получилось нечто несуразное.

      Анри, лежавший у ног Армана, насторожился, навострил уши, его хвост прошелся разок туда-сюда.

      – Верно вы говорите, – сказала Мирна, подражая тону нотариуса, хотя он этого, казалось, и не заметил.

      Стул под ней заскрипел, когда она с кружкой горохового супа в руках откинулась на спинку. Ей хотелось взять пива, но кружка доставляла ей такое удовольствие, что она не желала выпускать ее из рук.

      Арман час назад высадил ее у дверей бистро, поскольку дверь ее магазина оказалась засыпанной снегом, и она через внутреннюю дверь прошла к себе, где, прежде чем отправиться к Гамашам, приняла горячий душ и переоделась.

      – Господи боже, – сказала ее подруга Клара, прижав Мирну к себе. – Мы так беспокоились.

      – Я – нет, – сказал Габри, хотя тоже крепко обнял ее. – Ты в порядке? – спросил он. – Видик у тебя говенный.

      – Могло быть и хуже.

      – Где ты побывала? – спросил Оливье.

      Мирна не видела причин скрывать от них.

      – Берта Баумгартнер? – сказал Габри. – Берта Баумгартнер? Правда? Здесь жила женщина по имени Берта Баумгартнер и я ее не знал? Кто она была?

      – Ты не знаешь? – спросила Мирна.

      Габри и Оливье знали всех.

      – И ты не знаешь? – спросила Клара, провожая ее до двери, соединяющей бистро и книжный магазин.

      – Понятия не имею. Ни малейшего.

      Мирна остановилась, посмотрела в их удивленные лица.

      – Ты говоришь, что и Арман стал душеприказчиком? – спросил Оливье. – Он должен ее знать.

      – Нет. Никто из нас не знает. Даже нотариус.

      – И она жила тут неподалеку по дороге? – спросила Клара.

      – Минутах в двадцати езды отсюда. Вы уверены, что вам это имя незнакомо?

      – Берта Баумгартнер, – повторил Габри, явно наслаждаясь звучанием имени.

      – Не смей, – сказал Оливье, а потом, обращаясь к Кларе и Мирне, добавил: – Он ищет новое подходящее имя, чтобы подписать приглашение премьеру Трюдо на карнавал. Мы подозреваем, что имя Габри Дюбо уже попало в черный список.

      – Да, я ему послал несколько писем, – признался Габри. – И пару фотографий.

      – И?.. – спросил Оливье.

      – И прядь волос. В мою защиту скажу: не свою, а Оливье.

      – Что? Вот сукин сын!

      Оливье потрогал свои редеющие волосы. Каждая светлая прядь была на счету.

      Спустившись через двадцать минут в теплой, сухой одежде со своего чердака в бистро, она обнаружила, что Габри и Оливье на улице – расчищают дорожки.

      – Они не Рут откапывают? – спросила Мирна у Клары.

      Откопать Рут было все равно