…и прочее, и про соседку

      по парте – вздор и дребедень.

      Страница из тетради в клетку

      и, в общем, заурядный день —

      и первое стихотворенье,

      его размытые черты.

      Я помню чудное мгновенье,

      но помнишь ли мгновенье ты

      то самое, когда ребенку

      под ноги бросила листву

      и музыкой по перепонкам

      ударила? Аллею ту

      ты помнишь? Точно не забыла?

      То полусвет, то полутень —

      как будто было, было, было

      и не было – в тот самый день.

      Только, знаешь, меня не неволь!

      Я с утра приберу этот мусор:

      сигареты, стихи, алкоголь —

      а еще называешься Муза!

      Я тебя ни о чем не просил,

      только ты все равно навязалась

      и в начале рассудка и сил

      просто на ночь однажды осталась.

      Дескать, негде и не с кем сейчас,

      расскажи мне о том и об этом —

      не смыкая сидели мы глаз

      и болтали с тобой до рассвета.

      Все, что было, – пустые слова,

      чепуха и младенческий лепет.

      Только лопни, моя голова,

      только пулю пусть кто-нибудь влепит,

      если, сволочь, тебе изменю!

      Я дышать навсегда перестану

      этим горлом – спасибо ремню! —

      но поэтом когда-нибудь стану.

      Я курил сигареты «Даллас»

      и сердце дотла сжигал.

      Ты одна у меня осталась —

      и спасения я не ждал.

      Я ходил в пальто нараспашку,

      ночами не спал и пил.

      Вокзалы, пятиэтажки,

      жизнь из последних сил.

      Я бился в боях без правил,

      руки сдирая в кровь.

      Прости, что тебя оставил

      тогда и не встретил вновь, —

      это просто такая работа.

      Почернела в реке вода.

      Я вообще не хотел кого-то

      учить – ничему, никогда.

      Мне хотелось с тобой слоняться

      поздней осенью под дождем.

      Вот и все: нам пора расстаться,

      навсегда остаться вдвоем.

      О, какие уроки зрелости

      были вычитаны из книг!

      Только мне не хватало смелости

      говорить с тобой напрямик.

      Я прожил заодно со всеми.

      с аметистом носил кольцо.

      Просвистело над нами время —

      постарело мое лицо,

      и до одури всякой дури

      накопилось в моей душе.

      Твой поэт, он стоит и курит

      на шестнадцатом этаже.

      Задумчиво сидеть в машине,

      холодный кофе целовать,

      покуда проступает иней

      на мачтах ЛЭПов – благодать!

      О Боже, Боже Пантократор,

      как все-таки прекрасна Русь! —

      морозы, – и сдох аккумулятор,

      и нынче точно не прорвусь!

      И свет какой-то синий-синий.

      Когда еще в твои глаза

      случится заглянуть, Россия?!

      Темнеет лесополоса.

      Поля простые, как мычанье.

      Заветный