Пашка из медвежьего лога. Таежные встречи. Григорий Федосеев
Читать онлайн книгу.
И стреляет смешно: сначала пистон треснет, потом захарчит, тут уж держись покрепче и голову нужно отворачивать – может глаза огнём вышибить… Нашей пистонке трудно запалиться, а уж как стрельнет – любого зверя сразу сшибает.
– И ты с ней охотишься?
– Стреляю, но редко. Я только припасы таскаю, да если где зайца раненого догнать или утку из воды вытащить. Бывает, и белка зависнет на дереве. Дедушка говорит: «Вот уж как ты, Пашка, научишься во всех лесных делах разбираться, тогда пистонка будет твоя».
– Ну и как же?
– Стараюсь.
– Знаешь, Пашка, с таким ружьём недолго и беды нажить! Новое нужно купить.
– Край как нужно! – оживился парнишка. – Да что поделаешь с бабушкой: она не согласна насчёт покупки ружья, денег не даёт, а то бы мы с дедушкой давно купили. В магазин часто заходим, дедушка все ружья пересмотрит, выберет и скажет: «Ну хороша же, Пашка, дробовка!» С тем и уйдём.
– Почему бабушка против покупки?
– Говорит, что я тогда из тайги вылезать не буду, школу брошу.
Лицо его вдруг стало грустным. Он смотрел в угол, где стояла моя двустволка, а воображение, вероятно, рисовало заманчивую картину, как он с настоящим ружьём бродит по тайге, стреляет рябчиков, косачей и как, нагрузившись дичью, возвращается к бабушке в зимовье… Кажется, я своими расспросами коснулся больного места. Он наскоро допил чай, отблагодарил Акимовну и смолк.
Вернулся Василий Николаевич в полном охотничьем обмундировании: в унтах, шерстью наружу, в телогрейке из плащ-палатки, подбитой беличьим мехом, в лёгких шерстяных варежках.
– Акимовна! – окликнул он хозяйку. – Ты говорила, что козлятину хорошо нашпиговать свиным салом с чесноком? Приготовься!
– Как же, вкусней нет блюда. Только надо сначала добыть козла, а потом шпиговать. Ни пуха ни пера вам!
Мы распрощались.
За воротами дремала тощая грязно-серой масти старенькая лошадёнка, запряжённая в розвальни.
– Ну-ка, Кудряшка, прокати! – ласково крикнул Пашка. Он отвязал вожжи, усадил нас в задок на пахучее сено, а сам занял кучерское место.
Кудряшка качнулась влево, взмахнула облезлым хвостом и, сдвинув примёрзшие к земле розвальни, лениво потащила их по незнакомым нам переулкам.
– Надо бы торопиться, солнце низко, – посоветовал Василий Николаевич.
– Да её не раскачать, а собаки на улице попадутся – совсем станет. Только уж не беспокойтесь, я дедушку не подведу: вовремя приедем. Ну ты, Кудряшка, шевелись!
За посёлком лошадёнка будто пробудилась, сама, без понуканий, побежала мелкой рысцой. В животе у неё всё время ёкало в такт бегу.
– Селезёнка играет, – пояснил Пашка. – Кудряшка у нас подслеповатая, думает, что впереди дед бежит, вот и торопится. Иной раз даже заржёт, только голос у неё тонкий стал, как у жеребёнка. Колхоз давно другого коня давал, да дедушка говорит – нам торопиться некуда. У нас с ним всё ведь распланировано: в это лето зимовье новое сложим, осенью ловушки в тайге подновим, а Кудряшка с нами останется до самой смерти… И правда, верни её в колхоз – там в первый же день ей хана.