Когда тебе за шестьдесят

                                     и разум не ходит налево,

      Да и не только разум —

                                  размеренна жизни нить.

      Утречком выйдешь на улицу —

                                       разрубишь сухое полено

      И, как ребёнок малый,

                                    куски хочешь соединить.

      Так и играешь весь день

                                 в мыслях о юности, детстве,

      Ищешь любимую ложку,

                                         а ложка в твоей руке,

      Думаешь, что сериалы смотришь,

                                                  а это – вести,

      Думаешь, пса прогуливаешь,

                                           сам же – на поводке.

      Старость! Но сдерживает что-то всё же

      Сделать глоток последний

                                        из жизненного ковша —

      Это с минуткой каждой

                                     становится чище, моложе,

      Ближе к высокому небу,

                                   дальше от будней – душа!

      Вот и дача очнулась от зимней спячки.

      «Пора сезон открывать!» —

                             намекает, смотрит пристально.

      А у меня ни копейки в кармане,

                                                ни верной заначки,

      Весь в долгах как в шелках,

                          так что жди появления пристава

      Или Полануера,

                              что не совсем одно и то же, —

      Безработный он нынче,

                              найдёныш гремучего кризиса.

      Да и ноги болят у него,

                                         что уже никуда негоже,

      Обе болят, а у меня одна

                при длительном хождении

                                                   капризится.

      Старость ко всем подкралась:

                      к Полануеру, мне, и стране, и даче.

      Шагаем по кромочке,

                                   а кромочка – узкая, узкая.

      Полануер, наверное, выкарабкается,

                                                      а как же иначе,

      У него в жилах кровь еврейская,

                                       а у меня – белорусская.

      Правда, дачу построил он мне,

                               ах, какая получилась дача —

      Красавица! А вся ведь из старого кирпича.

      Пора сезон открывать, и, не судача,

      Звонить Полануеру, и ехать в машине,

      И чувствовать тепло дружеского плеча.

      Ну