Он карабкался на каменистые скалы в диких краях,

      Лишенный любимых друзей в лихих испытаньях;

      Бывало не раз, за бурным потоком, на диком бреге

      Подстерегал его злой человек, а чаще злое чудище,

      И в мертвой ночи, во мраке мшистых чащоб, мечом

      Он разрушал чары; на него скалились черепа и черти;

      Он одолевал драконов и диких зверей; дивные видел

      Дали; так что десятой доли пережитого им не упомню.

      Угрожали ему матерый волк, медведь, мощный кабан,

      И одержимые бесами отшельники – обитатели отрогов

      Безвестных гор вступали с ним в бой, но бездыханные

      Падали к ногам Божия слуги, одаренного силою свыше, —

      Ибо рыцаря растерзали б рыкающие звери и разбойники,

      И когда бы не Господь, где б нашел гибель сэр Гавэйн?

      Железные битвы были его жизнь, но жестокая стужа

      Тяготила его – во тьме трескучие морозы как тисками

      Сдавливали тело: становилась зима, стекленела вода,

      Дождь грохотал в горах, на лету превращаясь в град:

      Приходилось спать в панцыре, спасаясь от порывов

      Вьюжного ветра в улогах и впадинах, меж валунов,

      Могучих валунов, поросших влажным мхом, мокрых

      От снега, или под гребнем седого водопада, на скалах,

      Под гул и рассерженный рев, пробуждаясь по утрам

      От сумрачного света, струившегося сквозь сосульки,

      Свисавшие со страшной высоты почти до самого дна –

      Иссеченный иглами измороси, издрогший, иззябший,

      Видя, как мечется в мутном небе метель и мерцают

      Между стволов матовые сугробы, он стремит ввысь

      Взволнованный верующий взор и вдруг вспоминая:

      «Навечерье57 Рождества!»

      Молит Милостиву Деву,

      Шепчет жаркие слова:

      «Укажи к укрыву, греву

      Путь за снежны покрова.»