Так Екатерина Андреевна превратилась в ту «серую мышку» из провинции, которая знала о жизни и о любви только по книжкам. Радости в её жизни были редки. Один день походил на другой, как похожи одна на другую книги в пачке: и цвет обложек у них одинаковый и количество страниц, – когда раскладываешь книги по карточкам, то не обращаешь внимания на каждую в отдельности.

      Так и Екатерина. Она перестала различать дни. Протекали месяцы и годы.

      Она вставала чуть свет; мылась; готовила завтрак; кормила Наташку, и сама что-либо хватала наспех, и они вместе выходили из дома: мать спешила на работу, дочь в школу. Надо было дойти до троллейбуса пешком – противно сразу лезть в первый переполненный, начинать день с толкотни и ругани. Но как раз, как назло, этих десяти минут, которые необходимы, чтобы от дома дойти до остановки, всякий раз недостает (можно опоздать на работу), и Екатерина вскакивает на ходу в переполненный троллейбус. Кто-то наступает ей на ногу, и она кому-то наступает тоже. На неё давят со всех сторон, но ей всё же удается встать в угол, и хоть на одной ноге, зато относительно спокойно доехать до работы.

      Сама она редко появлялась среди людей, прогуливаясь, буквально скрывалась в подвале библиотечного коллектора. Коллектор был большой, а сотрудников немного, со всеми она знакома, и все занимались своими делами, всё это помогало примириться с жизнью.