Время работы закончилось и люди выходили из бытовки и разбегались по разным направлениям. Нина тоже направилась к остановке.

      Скорее на автобус. Мне ещё в магазин забежать надо… Гена заберет Серёжку из детского садика. Вот и тройка. Вперёд!

      Час пик, все едут с работы и автобус переполнен.

      – Продвигайтесь. Не вам одному уезжать надо! Ну! Ну, ещё маленько!.. – торопилась она влезть, проталкивая мужчину впереди. Но так и не вышло встать на ступеньку, дверь бы не закрылась.

      Ладно, я не гордая, на другой сяду… вон и троллейбус идет в ту же сторону. Быстрее. Ничего, что от него дальше идти до магазина и до дома.

      – Давайте вперёд! Не стойте у входа! – она «села» -таки в троллейбус.

      Влезла… Ох, уж этот час пик! Почему – «пик»? Надо назвать «непик»: не пикнешь, не вздохнешь…

      Гена Серёжку заберёт. Сыночка нашего… Ладошки у него мягкие, а на шее уже нет складочки. Младенческая припухлость исчезает. Вытягивается мальчишка…

      Размышляла она про себя всю дорогу. И протиснулась в середину салона, ехать ей почти до конца. Правда «конца», как такого, в их микрорайоне не было: троллейбус огибал весь микрорайон и снова направлялся в центр города.

      Люблю растить детишек. Отчего же – страх ли, нежелание – ещё рожать второго? Нелегко, конечно, растить ребёнка было… – и болезни и всякое-такое. Детсад, работа – всякие другие проблемы. Вот и бывает, стало уже – в современных семьях по одному, по два ребёнка.

      А в моём детстве? Наша семья жила в кирпичном доме, и квартира была большая, нам ещё завидовали, а нас пятеро было, – все братья и я одна. Сейчас мы с Геной в однокомнатной живем и что, говорим мы: надо бы двухкомнатную – сын подрастает. А ещё место в детсаду не сразу. До трёх лет в деревне жил у бабушки чужой для меня, – Генкиной мамы. Нервничала и каждые выходные ездила в эту деревню, бывшую тогда ненавистной. Потом только полюбила и лес, и деревню. Почему не сама сидела я с сыном маленьким? Боялась, что прервется стаж, что денег не будет хватать. Как же моя мама? Всю жизнь почти не работала, с отцовской зарплатой мараковала. Кроме четырёх стен ничего и не видела. Потом пошла лифтёршей зачем-то. После смерти отца. И ни в какую не хотела с внуком водиться…

      Ехать было долго. Через город. Потом мимо заводов по самой длинной улице Машиностроителей, потому так названной, что с обоих сторон по машиностроительному заводу.

      Что гонит нас, женщин, из дома? В деньгах ли дело? Что дает работа? Какой смысл в этой гонке по кругу: работа – дом – семья – работа? Серёжку я вижу утрами и вечерами в будни, да в выходные. То и дело я подмечаю в нём что-то чужое, от кого-то набранное, не наше и совсем. Да что и говорить!.. И хозяйка я никудышная… А на работе что? На меня надежды нет, –