Собрание сочинений. Том шестой. Сергий Чернец
Читать онлайн книгу.
кто же вы? Кто? —
– Кто? – с грустной усмешкой повторила женщина. – Это уже не имеет значения —
Голос… Этот приятный голос, о чём-то напоминающий. Он ему был определённо знаком. Но интонации… будто постаревшие. Они совершенно не вяжутся с тем прошлым, давним, запамятованным, и поэтому эти интонации мешали ему вспомнить. А он пытался, силился вспомнить, что-то было очень знакомое в этом мягком женском голосе. И какое-то шестое чувство, запрятанное глубоко в подсознании, внушало ему исподволь, что не следует вспоминать. Не надо. Нельзя.
– Извините, – говорит он решительно, с намерением разом покончить со всем этим. – Я вам не мальчик, чтобы играть в прятки. Прощайте. —
– Прощайте, дорогой Борис Кириллович. Живите долго и счастливо. Я очень этого хочу… —
И в этот момент – озарение осветило воспоминание.
– Стойте! – он что есть силы сжал трубку. – Я узнал… Я понял… —
В дверях мелькнула тень подслушивающей жены Лизы.
– Поля… – тихо и бережно произносит Борис Кириллович, выплывшее вдруг из неведомых каких-то далей имя. – Полинька… —
– Спасибо, – благодарит мягкий, знакомый уже женский голос. Он скорее угадывает, чем слышит это слово: так хрупко и почти беззвучно произнесла его женщина на том конце провода. И уже отчетливей:
– Спасибо, что вспомнили. —
Не выпуская из руки телефонную трубку, второй рукой он подвигает стул и присаживается.
– Поля! Надо же! Господи… Где вы? Как вы? Рассказывайте! —
– Ну, как. Как все, обыкновенно. Живу. Работаю. —
– Муж? Дети? – интересовался Борис Кириллович.
– Так должно быть? – спросил волнующийся приятный голос женщины.
– Ну, вы же – как все! – обрадованно успокоено сказал он. – Всё должно быть устроилось. Помните, я внушал вам, что всё образуется и вы ещё будете счастливы? Я был прав? – грустно вздыхает профессор, выражая тем самым, что ему совсем не хочется быть правым. – А вы тогда уверяли меня, что никто и никогда… —
– Никто и никогда… – слабым эхом отозвалось в трубке.
– Невозможно! —
– Значит, возможно… —
«Нет, это всё-таки невозможно! – думал профессор, вспоминая, – Это какая-то фантастика! Полинька Салахова… Девчонка с детскими косичками в нелепом жакете-кофточке с чужого плеча. И глаза… Совершенно невообразимые глаза – до того они были чисты и прозрачны – до насквозь, до самого донышка. Виделась в них наивная простетская-детская душа, такая неискушённая и безоглядная – в любви и сострадании, в готовности жертвовать собой».
– — – — – — —
Он тогда вел факультативные занятия на первом курсе филологического факультета. Было трудно, как вспоминалось: многое уже забылось, надо было начинать сначала. Тем более трудно, что перед ним, рядом со вчерашними школьниками, сидели и его ровесники, такие студенты и аспиранты, каким он был. Чувство неуверенности