К ужину я опоздал. Отец, встретивший меня на пороге и уже хотевший что-то сказать мне по этому поводу, увидев мое состояние, передумал. Лишь молча кивнул. А вот сестренка оказалась более настойчивой. Но в конце концов и она что-то уловила в моем изменившемся эмофоне и отстала. Не раздеваясь, я плюхнулся на кровать и так пролежал до поздней ночи. Не знаю, сколько было времени, когда я встал и прошел в комнату Василия, сел перед ним в кресло и стал внимательно его разглядывать. Василий закрылся, но я все равно улавливал сквозь щит его заинтересованность и растерянность.

      – Ты знал? – не прибегая к мыслеобщению, спросил я.

      Словами Васька ответить мне почему-то не захотел и отозвался мысленно:

      – О чем?

      – О Стиве Дональсоне и обо всем остальном. Ты ведь не мог не знать. Ты же общаешься со всеми биокомпами.

      – Точно так же, как ты общаешься со всеми людьми. Можно ли слушать всех сразу и услышать то, что тебя интересует?

      – Не увиливай.

      Разговор был довольно странный. Я говорил вслух, а Васька отвечал мысленно.

      – Я все равно не понимаю, что ты хочешь от меня.

      – Почему ты ничего не говорил мне?

      Васька молчал. Я терпеливо ждал.

      – А почему ты не все говоришь мне? Например, почему я о твоей работе узнал только сегодня?

      – Ну… я… гм… это же совсем другое! Это личное… и потом, это не доделано. Работа еще не закончена.

      – А та работа не будет закончена никогда. Зачем о ней знать всем? Пусть знают только те, кто ей занимается. Ты считаешь правильным всем об этом рассказывать?

      – Я…

      – Это была просьба тех людей. И просьба Координатора.

      Эта новость для меня оказалась неожиданной.

      – Даже так…

      – А ты как думал? Ты все еще недоволен, что я молчал? А тебе было нужно это знание? Если бы у тебя возник интерес, ты их легко бы нашел. Как, собственно, и произошло.

      – Не интересуешься – значит, знать не надо?

      – Тебе же наверняка объяснили этот момент.

      – Объяснили, – буркнул я.

      – И у тебя есть какие-то возражения?

      – Никаких. Просто я думаю, как поступить мне.

      – В каком смысле?

      – В смысле присоединиться или нет.

      Васька помолчал.

      – Тут решать тебе. Только я не думаю, что тебе это будет интересно.

      – Дело не в интересе. Если я добьюсь успеха… Знаешь, Вась, что самое паршивое? Что выбора-то у меня и нет. В случае если мне удастся преодолеть