Вечером, сидя в темноте на носу корабля с Эболи и Большим Дэниелом, братья обсуждали во всех подробностях решение Гая.

      – Но как Гай мог вот так нас бросить? Мы же клялись, что всегда будем держаться друг за друга! – в смятении повторял Дориан.

      Том постарался найти ответ.

      – Гай страдает морской болезнью. Он никогда не смог бы стать настоящим моряком, – пояснил он. – И он боится моря, боится забираться на мачты…

      Почему-то Том не мог заставить себя огорчаться, как младший брат, из-за такого поворота событий.

      Дориан словно почувствовал это и посмотрел на двух старших мужчин, ища утешения.

      – Но он ведь должен был остаться с нами, ты согласен, Эболи?

      – В джунглях много разных дорог, – негромко произнес Эболи. – И если мы все пойдем по одной и той же, там станет слишком тесно.

      – Но Гай! – Дориан пребывал на грани слез. – Он не должен был нас бросать, никогда! – Он снова повернулся к Тому: – Ты ведь никогда меня не бросишь, Том, правда?

      – Конечно нет, – ворчливо ответил Том.

      – Ты обещаешь?

      Одинокая слезинка скатилась наконец по щеке Дориана, блеснув в свете звезд.

      – Ты не должен плакать! – выбранил его Том.

      – Я и не плачу! Просто от ветра глаза стали слезиться. – И он смахнул слезинку. – Обещай мне, Том!

      – Обещаю.

      – Нет, не так. Дай мне какую-нибудь смертельную клятву! – настаивал Дориан.

      С протяжным страдальческим вздохом Том достал из ножен на поясе свой кинжал. И поднял вверх узкий клинок:

      – Пусть Бог, Эболи и Большой Дэниел станут моими свидетелями!

      Он кольнул себя в кончик большого пальца острием кинжала, и все смотрели, как на коже выступила капля крови, черная как деготь в серебристом свете.

      Убрав кинжал в ножны, Том притянул к себе Дориана. И, торжественно глядя в глаза ребенка, Том начертил окровавленным пальцем крест на лбу Дориана.

      – Я клянусь страшной клятвой, что никогда не брошу тебя, Дориан! – медленно и мрачно произнес он. – А теперь перестань реветь.