Я слушал музыку. Она

      Пленяла чистою игрою.

      Воображалась мне страна,

      Где терпеливой чередою

      Идут по волнам корабли

      И славные сыны Земли

      Творят бессмертие рукою.

      Без слов излишних и хлопот,

      Без суеты своих воззрений,

      Лишь отирая жаркий пот,

      Они гранитом убеждений

      Возносят верные мосты

      И воздвигают Храм надежный,

      А океан вокруг безбрежный

      Им вторит эхом красоты.

      Я видел гордое молчанье

      Героев, победивших страх,

      И на младенческих устах

      Блаженства видел созерцанье.

      Там было кладбище отцов.

      А за суровыми стенами

      Открылось поле перед нами —

      Могила братская Богов…

      Желаньем я не смог понять

      Единства музыки и дела

      И край могучего предела

      Меж ними не сумел познать.

      Как скоро праведное слово

      Отображало суть вещей…

      Но блекнули черты сурово

      Страны – утопии моей.

      Я мусульманин! Горд я тем,

      Приняв традиции Ислама

      И суть Махмудовых систем,

      Восславя росчерки калама.

      У Арафата – дивна храма

      Я боле не прошу наград.

      Немало лет тому назад

      Писал вот так Абдул Азад.

      Я памятник себе воздвиг подвижный,

      И наперёд не знаю я, где обрету покой.

      Найду ли чуждый стан, или смышлёный ближний,

      Облившись радостной слезой,

      Сосредоточится и тем придаст движенье,

      Стремясь усиленно в возвышенный союз,

      Установляя зримый срок для исполненья

      В земном устройстве справедливого порядка.

      Море страстей непрерывно волнуется,

      Я ж отдалён на брегу, нечувствительный.

      Чистой усладою, скорым прозрением

      Всё совершу, не устану… Уверенный

      В поприще верном, своё состояние

      Миру раздав интуицьей доверенной.

      Хочу страдать иллюзьей дальной,

      Чтобы в судьбе моей печальной

      В конце зажёгся Солнца луч

      И ненапрасным было время.

      Надеюсь я весь Мир плачевный

      Устроить образом своим

      И день божественный, но гневный

      Развеять, как тяжёлый дым,

      Заслоном радости духовной

      От обжигающих лучей —

      Довольной власти палачей.

      Ещё в ребячестве своём

      Я чувствовал