Нет никакого стеснения мне…

      Хочу всей душой занять другие

      Пространства. Или свернуть себе шею,

      Подражая безрассудно,

      Говорит язык любви…

      Я там, в тиши, произрастал

      И Мир единый созерцал,

      Извилистым путём тревожно постигая

      Устой общественный.

      Причиной ли неродственных кровей —

      Не знал, каким Богам молиться,

      Возвысив чередою дней

      Своё унылое терпенье,

      Оправдывая назначенье

      Философических затей.

      Полюс холодный

      Мне недоступен.

      Мы, африканцы,

      Гордые тем уж,

      Что у нас

      Мать Человечества —

      Первоначальна.

      Взгляд обращаю —

      Чувствую святость

      Внутренних связей

      Между вещами

      И расторопно

      Свет призываю

      Солнцем пролиться.

      Как живётся, чужестранец?

      Не в твоей ли стороне

      Танцевал я дикий танец?

      И от хлада при Луне

      Помышлял о тёплом стане?

      Не заигрывал ль с подружкой,

      Чтоб в приятной тишине

      Поболтать за жаркой кружкой

      Я царств жалею, лишь преклоняясь

      Ничтожным проблескам добра.

      В пределах мутны представленья

      О назначении людском.

      Бежать тоски остолбенелой

      В попытке, не остервенясь

      Перед грубейшим нарушеньем

      Толпой загаданной мечты —

      В Звезды падении случайном.

      Итак, в надежде попытаюсь

      Войти в стремительный поток

      Борением неоднократным,

      Чтоб дать понятие о Мире

      Суровой службой бытию.

      Уже алкаю я Свободу,

      Уже лелею сущий Мир —

      Предстать потомкам

      Нестеснённым.

      В оторопелости мятежной

      Слоняюсь бодрым петухом,

      Крича завет —

      Сей глас упорный.

      Мне нерв в задаток превратил

      Мою скучавшую природу.

      Как с усыпальницы к народу

      Я возбуждённо выходил

      Бескожий и алкал Свободу.

      Я живу в своём Мире.

      Я далёк от всего…

      Преклоняясь перед

      Востребованным прошлым

      И улавливая будущее…

      И нет во мне даже презрения,

      Ибо