Потап помнил каждую мелочь, как под ногами вызывающе громко скрипел почерневший на многие метры от пепелища хрустальный снег, словно несчастье случилось вчера.

      Первое, что бросилось в глаза по приезде на место пожара, – обугленный сруб на черной земле на фоне сгустившейся тишины. Неуёмный огонь навсегда задушил детский смех, раньше доносившийся из этих окон.

      Хруст снега под ногами казался непристойным, словно нарушал покой усопших. Он помнил покрытое сажей старое пианино, сиротливо возвышавшееся над сгоревшими половицами. Закопчённую печь с отвалившейся задвижкой, погребённую под стенами железную кровать, спинка которой проглядывала из-за груды обгорелых бревен. Под панцирной сеткой покрытой ватным матрасом прятались от красного петуха неразумные малютки. Уснули под ней навечно.

      В сущем хаосе остались лишь обугленные останки. Судьба бывает жестока. Нет людям прощения. Жуткая картина смерти укоряла каждого присутствующего на пепелище человека в безответственности.

      Образ Божьей Матери не спас ребятишек от языков пламени. Безжалостный убийца огонь унёс жизнь четырёх детей. Беспомощные перед стихией, запертые снаружи, малыши погибли. По божьей милости спасся один ребёнок, который остался в тот день с матерью.

      Запах горелой плоти так глубоко въелся в подсознание эксперта, что спустя годы являлся ужасными снами, и не вытравить его из памяти впечатлительному Потапу никогда.

      Не ведал он, что пожирающий душу смрад будет вечно саднить сердце, напоминая, как трудно дышать от немыслимого горя, которое сотворил огонь с маленькими жизнями.

      Теперь, когда Потапу на пути встречалась безнадзорная детвора, взбунтовавшееся обоняние, извлекая увязшую в голове гарь, невольно возрождало в памяти картину пепелища, мешая жить.

      Потап считал беспечность – главным врагом родителей. Его злобила безответственность. Пары секунд наблюдений за беспризорниками хватало, чтобы воссоздалась картина трагедии.

      Сыщик тщетно пытался вычеркнуть прикоревшие в глубинах мозга навязчивые страхи. Он мечтал вытравить их из сознания, но они упорно душили, заставляя задыхаться от мнимого запаха горелых тел, который преследовал до тех пор, пока подсознание не оставляло обоняние в покое.

      Потап возненавидел лютые морозы и скрипящий под ногами снег, они навевали жуткие сцены пожара. Сверкающий снег обострял желание парить над землёй, чтобы не слышать мерзкого скрипа, будоражащего чёрные мысли. Вот таким был у криминалиста первый опыт встречи со смертью.

      Боль со временем утихла, она пряталась в рубцовых ранах на сердце и являлась в секунды неуловимого беспокойства за маленькие жизни.

      Сны с завидным постоянством мешали встретить утро в добром здравии.

      Привычным путём сытый Потап размашисто маршировал на работу и любовался восходом и облаками, стремительно нагонявшими его.

      Миновав дежурного по районному отделу милиции, старший лейтенант вошёл в кабинет, увешенный экспонатами, будто