«Престолы эмпиреев, дети Неба!

      Недаром вас объяло, вижу я,

      Глубокое безмолвье и сомненье,

      Хоть и не страх: велик и труден путь,

      От адской глубины ведущий к свету;

      Крепка темница наша; круг огня,

      Грозящего пожрать нас, окружает

      Стеной девятикратной наш приют;

      А выход нам алмазными вратами

      Горящими закрыт. А если кто

      Пройдет чрез них, он встретит лишь пучину

      Глубокой ночи, вещества лишенной,

      Со всех сторон зияющей вокруг,

      Уничтоженьем бытия грозящей,

      Все поглотить стремящейся окрест.

      И если он в конце концов проникнет

      В какой-нибудь оттуда новый мир,

      Что ждет его в стране безвестной, кроме

      Опасностей лишь новых, от которых

      Избавиться – опять тяжелый труд?

      Но не по праву занял бы, о князи,

      Я этот трон высокий, не по праву

      Украшен был бы этой высшей властью,

      Вооружен могуществом столь славным,

      Когда бы то, что признано пригодным

      В собранье нашем общем, – будь оно

      Опасно или трудно в высшей мере, —

      Меня могло б хоть мало устрашить

      Иль помешать мне сделать этот опыт.

      Ужель, приняв высокий царский сан,

      Я от него не отказался б, если б

      Я уклонился от высокой доли,

      С опасностью и честью сопряженной?

      Вполне прилична доля та тому,

      Кто царствует; всех более достойна

      Того, кто выше всех превознесен.

      Идите же, Могущества и Власти,

      Гроза Небес, хотя и пали вы!

      Идите по домам – жилище это

      Должно ведь домом нашим быть, – старайтесь,

      Сколь можно, наши бедствия смягчить

      И сделать Ад, сколь можно, выносимым;

      Леченьем или чарами старайтесь

      Ослабить или обмануть страданья

      Ужасного жилища; будьте зорки

      На страже вечно бдящего врага;

      А я пойду один в края иные,

      Сквозь разрушенье общее искать

      Желанного нам всем освобожденья.

      Никто меня сопровождать не должен».