Провинциальные тетради. Том 1. Вячеслав Лютов
Читать онлайн книгу.
подкралось молчание – каждый думал о своем.
Вдруг радиоприемник перехватил взгляд книжной полки, адресовавшийся явно не ему. «Почему она так смотрит на него? – сердце забилось у него в груди. – Что она нашла в этой бесформенной ржаво-железной массе?»
Его мысли прервал внезапный треск в углу – шкаф, охнув, навалился на стену – его ножки треснули и подломились.
– Ой, Господи, шкаф помирает!
Табурет подскочил к нему и попытался выровнять дряхлого старикашку. И когда тот плотно прижался к стене, табурет, смахнув капельки пота, вернулся на место.
– Немного ему осталось, – грустно сказал камин. – Хотя он и моложе кресла.
– Его просто второпях собрали бракоделы на мебельной фабрике, – произнес сервант. – Кресло-то старой закваски, сделано золото-мастером еще до революции; из черного дерева, обитый прелестным гобеленом – красавец!
– Будет тебе, сервант, – скрипя, проговорило кресло, но, видимо настроенное на ностальгический лад, все же добавило: – а цвет моего гобелена был таким же, как глаза у нашего гостя.
Тот поблагодарил за комплимент.
– Ох, опять что-то заныли пружины, – тетка-кровать закрыла глаза и уже сквозь сон продолжила: – Вероятно, к непогоде.
Говорить было не о чем – старая кровать уснула, табурет захотел курить и пошел на улицу вместе с радиоприемником, камин погасил свое пламя и, разбросав напоследок свои маленькие искры, задремал.
Книжная полка молчала – можно было подумать, что спит. Но она слушала медленный разговор серванта и кресла, при этом иногда пристально поглядывая на осколка. Она не могла понять, какая сила влечет ее, которую не может остановить даже стыд перед чистой душой радиоприемника, который так сильно в нее влюблен – до беспамятства. Осколок, меж тем, делал вид, что не замечает направленные на него взгляды – он слушал философскую беседу и хотел уловить место, чтобы – для красного словца – вступить в разговор.
* * *
– Ну все, на сегодня хватит, – перо поудобнее разместилось подле чернильницы. К тому же я пока плоховато представляю себе, о чем бы они могли говорить.
Чернильница тоже порядком уморилась и почти не слышала своего собеседника.
– Завтра с утра продолжу, – сказало самому себе перо и закрыло глаза.
3.
Табурет примастился в сенях на полусгнивших досках и закурил. На улице распласталась ночь, ветер едва качал чуть живые ветки березы и скользил по грязным прошлогодним листьям. Словно перебивая ночь, табурет спросил:
– Ну, как тебе гости?
– Проходимец, – недовольно буркнул радиоприемник, вспомнив страстный взгляд своей возлюбленной.
– О, сэр, как вы его невзлюбили! – иронично сказал табурет.
– Если бы вы, уважаемый табурет, видели, как смотрела на этого урода книжная полка, то согласились бы с моими характеристиками.
– О, мой друг, да ты влюблен! – табурет весело посмотрел на него, но тут же осекся. – Бог мой! Сколько же лет ты скрывал это?
– С той поры, как появился в этом