Можно (сборник). Татьяна 100 Рожева
Читать онлайн книгу.
не быдло, конечно.
– Но ведь и у первобытного человека была еда и половой акт, почему же мы не остались на первобытном уровне?
– Я об этом и говорю, что у нас остались два вот этих шикарных, удивительных момента. Но шла эволюция, шел прогресс, человек переходил из одной стадии в другую…
– То есть, все же есть еще какие-то потребности?
– Бесспорно! Я говорю, что эти самые ценные, самые чистые, самые первозданные, которые останутся всегда в человеке, это начало любого живого существа, вот о чем речь идет – это начало, будь то кошка, таракан и кто угодно. Все остальное уже прилагается, мы можем рассуждать, объяснять, разделять, это уже бантики.
– Вам оставить – сколько хотите еды и сколько хотите секса и больше ничего, кроме этого – вы взвоете через неделю! – Аргументировала я.
– Я не говорю, что это главное вообще, это самое главное в эмоциональном восприятии мира и жизни. Не зная ни высшей математики, ни алгебры, не читая Толстого, не зная, кто такой Чехов, мы воспринимаем мир через эти процессы. То есть это разница между было и стало…
Капустная соломка повисла на седом усе Анатолия Михайловича. Кончик ее дрожал от произносимых слов. Чем больше чувства было в словах, тем сильней он раскачивался.
– Я ненавижу быдло! – Крупно затрясся капустный кончик. – Я их всегда легко вычисляю! Они могут рядиться под вполне приличных людей, но я их узнаю даже по словам, которые они используют! Вот «как бы» и «типа» это их слова. Самое гнусное, что может быть, это «как бы» и «типа», это удел убогих людей! Сейчас семьдесят процентов дикторов телевиденья и радио говорят, «вы нам скажете еще чего-нибудь хорошего». Это пи**ец, вообще! Это такой уровень безграмотности, как говорят, тоже мне, блин, профессор, пинджак пишется через Д!
При звуке «Д» капустный кончик подлетел вверх, застрял в усах и больше не раскачивался.
– Ты заметила, что в моем жаргоне автоматически проскальзывают одесские мотивы? Ты должна была это заметить, ты же работаешь со словом! Я обожаю Одессу, обожаю Бабеля! Бабеля ведь запрещали, а у меня уже тогда, в тысяча девятьсот шестьдесят пятом году, тебя еще и на свете не было, было две книжки. Одна – Кемеровского издания, в котором было несколько рассказов Бабеля, которые не были напечатаны нигде. Вообще, я вырос на хорошей литературе, нам повезло, мой отчим был очень читающий человек, несмотря на то, что отсидел приличное время. И даже пытался писать. При нем библиотека разрослась и в мои молодые годы дошла до трех тысяч томов. В то время у нас была библиотека, которой не было нигде, тем более на периферии. У нас был Декамерон, не считая все собрания сочинений Толстого, Пушкина, Чехова, Лермонтова! Надсона было издание, Виноградов был, который писал историю династии Романовых. Я ее потом ксерокопировал, когда мы все потом разъехались и растерялись. Этой библиотеки нет давным-давно. Мы жили в Западной Украине, бендеровцы состряпали версию и опять его засадили. Человек, конечно, царство ему небесное, был совершенно уникальный. Я к нему попал,