Город заката. Александр Иличевский
Читать онлайн книгу.
разложить коляску, и он настолько беспомощно бьется над ее устройством, что я тешу себя надеждой, что он все-таки не муж, а младший брат.
6.
Небольшие поселки, видимые ночью из иллюминатора, похожи на фосфоресцирующих сперматозоидов под микроскопом: единственная освещенная улица и пятно россыпи горящих окон – хвостатый светлячок. Хорошо, если за каждым окном зачинается новая жизнь.
Удаление горизонта на высоте одиннадцати тысяч метров составляет триста пятьдесят верст. Под крылом проползает берег Черного моря, особенно ярко очерченный прибрежными огнями, и сразу же впереди появляется малоазийский берег, более щедро и широко усыпанный огнями.
7.
Обманчиво кажется, что в аэропорту Тель-Авива евреев меньше, чем в Марьиной Роще. Глаз настолько привык к кипам, кепкам, шляпам и пейсам, что разочаровывается, когда по приземлении не обнаруживает их в достатке. И с удовольствием цепляется за хрупкую фигуру рыжего мальчика в шляпе и длиннополом сюртуке, с очень графичным отвесно-хрупким силуэтом, тонким лицом, обрамленным пружинящими при шаге огненными спиралями пейсов, и порывисто ломкими движеньями рук, которыми он помогает себе стремительно пересечь зал ожидания.
8.
Господь знал, кому давать заповеди. Бессмысленно было давать их народу без совести. Совесть должна была быть генетически закреплена в этой общности людей, чтобы установить в поколениях исполнение предписаний, которые, в свою очередь, закладывали генетическую совестливость. А что есть депрессивность, как не совесть – по крайней мере одно из ее следствий? Вот почему психоанализ есть еврейское произведение.
9.
Старая железнодорожная станция близ Яффо. Отсюда в 1907 году поезд доставил Агнона в Иерусалим. Пропитанные креозотом деревянные шпалы благоухают на солнце: запах детства; где нынче еще встретишь деревянные шпалы? Вдали виднеется белесое от зноя море, паруса яхт на нем запятыми, черно-белая громада корабля в дымке; в пристанционном дворике растет гигантский фикус, размером и роскошью кроны сравнимый с трехэтажным дворцом. Под ним располагаются столики ресторана, вдали вкрадчиво звучит какой-то восточный струнный инструмент…
Поразительно, что при всем этническом многообразии израильтян они скреплены прекрасным воском еврейства. Этого нельзя сказать о гражданах иных стран; где еще взять пример такого объединяющего неформально-глубинного принципа? Государство – неплохой структурообразующий фактор, но еврейство значительно более яростный и горячий источник плавильного огня – огня созидающего, образующего нацию. Еврейство вполне можно преобразовать в скрепляющую анархическую сущность, при которой возможен тот самый желанный умный союз автономных личностей, о котором мечтали Кропоткин и Бакунин. Не потому ли государственное устройство Израиля изобилует горизонтальными связями, способствующими тому, чтобы запросто подвергнуть любвеобильного премьер-министра судебному разбирательству?
И