Город заката. Александр Иличевский
Читать онлайн книгу.
римляне, вавилоняне – всё это слишком мало по сравнению с Богом и в то же время впору Ему. Римлянин вошел в святая святых и ничего не увидел. Не для каждого Иерусалим полон Богом. Не для каждого он Им раскален. Нет ничего проще, чем увидеть в этом городе груду камней, разложенных по крутым склонам. Но и человек тоже – с виду – плоть и прах, и только; поверить в его божественное происхождение – тяжкий труд.
19.
Реки света в темноте стекают по ярусам города. Яростно шумит шоссе вдоль Гееннома: подъемы и светофоры заставляют автобусы и грузовики реветь на пониженных передачах.
Священник-грек в очках, с седой бородой задумчиво обходит границы греческого кладбища. Под горящими окнами какого-то подворья с развевающимся британским флагом над крышей – садик с серпантинной дорожкой и зарослями розмарина. Стены подсвечены прожекторами, и Башня Давида рубкой выступает вдали среди парусов теней.
В Мамилле в растворе угла каменного амфитеатра пожилые и не очень иерусалимцы водят хороводы под восточные песни.
Скоро становится совсем темно, и город взмывает вверх огненными лентами, вьющимися по взгорьям.
20.
Улицы Иерусалима в основном устроены по принципу веера и дуг: в крупном масштабе – проведенных по направлению к Старому городу; в локальном – осваивающих террасы гористой местности. Ребра веера (большие – дорога на Газу, Агриппас, Яффо, малые – например, Керен Каемет, Бецалель, Рамбан) покрывают удаление от Храма или смещение по ярусу; дуги (одна из больших – Короля Георга; одна из малых – Менахема Усышкина) обеспечивают сообщение по всей поверхности террасы, ибо рельеф Иерусалима и предместий – уступчатый, со множеством долин, ущелий, оврагов, плато. Это славная и редкая топология: сегодня можно выйти по одной из дуг и в каком-то месте, перейдя на одно из ребер, достичь Яффских ворот; а завтра пойти по дуге в противоположную сторону и, незаметно скользнув по иному ребру, прийти все к той же Башне Давида, у которой герой рассказа Бунина «Весной, в Иудее» закадрил торговку козьим сыром, из-за чего бедуинская пуля заставила его хромать остаток жизни.
Создается впечатление, что ты движешься по поверхности сферы. Идешь ли налево, направо, вверх или вниз – все равно сваливаешься к центру: к одним из городских ворот, за которыми пространство вообще исчезает благодаря своей особой туннелеобразной сгущенности. Старый город – не сфера, а шар, ты перемещаешься в нем вверх и вниз – от Котеля в Верхний город, по археологическим шахтам и арочным проходам, по улицам, изгибающимся и рассекающим; есть и непрерывные маршруты по пространству крыш, это особенно увлекательный и не слишком доступный вид спорта: так передвигаются некоторые военные патрули. Итак, в Иерусалиме тело подчиняется движению по сфере с шаром Храма на одном из полюсов, причем непонятно, на котором именно: верхнем или нижнем; и оттого кажется, что в дело где-то вмешивается лист Мёбиуса. Следовательно, Иерусалим – лепестковая поверхность сферы, сложно обернутая вокруг шара Храма,