Стыдные подвиги (сборник). Андрей Рубанов
Читать онлайн книгу.
не предлагал ни разу, и за это я уважаю капитана. У нас твердая договоренность: если вдруг появляется самый главный человек в гарнизоне полковник Кондратов и спрашивает, где находится заведующий клубом, – я чеканным басом отвечаю, что начальство только что было здесь и ушло договариваться насчет цемента.
Но всемогущий полковник не появляется; у него хватает других забот. Многие капитаны, майоры и даже полковники проходят мимо меня, – но все молча, только смотрят с любопытством разной степени: им удивительно видеть солдата, работающего в одиночестве, никем не подгоняемого. Одиноко работающий человек даже на гражданке вызывает у случайного наблюдателя удивление или слабую тревогу. Отчего не присядет, не закурит? Зачем чудак утруждает себя, если его никто не контролирует? Одиночки нормально смотрятся только на дачных огородах, тут все понятно: моя земля, моя мотыга, моя морковка; но когда мы видим одинокую фигуру на объекте, принадлежащем государству или – в нашем случае – Вооруженным силам Советского Союза, нам интересно и странно.
А мне не странно, я люблю, когда никто не стоит над душой. Наличие или отсутствие контроля никак не вредит мне и не помогает. Я не против начальства, я против шума и пыхтения, производимого начальством. И на плохого офицера – например капитана Нечаева – мне смотреть тяжелее, чем на плохого солдата.
Так проходит световой день, в пять часов начинает темнеть, и это – мне сигнал. Работу пора сворачивать. В темноте ковыряться небезопасно и вообще бессмысленно, никто не увидит.
Когда мой батальон марширует на ужин, я беру корыто, в котором мешал раствор, переворачиваю кверху дном и колочу обухом топора по стальным ребрам, дабы прилипшие изнутри комки цемента оторвались и упали. Грохот улетает в темнеющее небо, но мне все равно. Корыто должно быть чистое. То же самое касается и ведер, и лопат, и мастерка – всего инструмента. Хороший работник бережет инструмент и содержит его в порядке. Я – хороший работник, мои лопаты сверкают. Куском камня я очищаю их от грязи, потом вытираю пучком мокрой травы. Песок накрываю листом фанеры – вдруг ночью дождь? Свежую кладку тоже защищаю кусками полиэтилена, придавливаю камешками. Бечевку, натянутую вдоль стены – по ней я ровнял каждый уложенный кирпич, – снимаю, аккуратно сматываю и прячу. Оставлять ничего нельзя, сопрут. Здесь Советская армия, здесь ничего нельзя оставлять, потом не доищешься.
Открываю дверь подсобки, ставлю в угол инструмент. Далее – вдумчивая трапеза: обед, совмещенный с ужином. Полбатона белого хлеба с маргарином, полбанки тушенки, две кружки чая. Сегодня еда легкая – завтра будет более обильная, пойду к друзьям в соседний батальон, картошечки пожарим на свином сале.
Пожрав, раскладываю бушлат на полу и отдыхаю. Жду. Вторая дверь из моей подсобки ведет прямо в главный зал клуба, и ближе к семи часам оттуда доносятся голоса. Это приехал из города местный кооператор Валера, угрюмый, постоянно напряженный человек, пахнущий диковинным одеколоном и одетый в военный