Настя и кроличья лапка / Остров / Мазок. Три повести. Андрей Кокоулин
Читать онлайн книгу.
помидоров еще? – несмело предположил Лаголев. – Килограмм пять?
Смуглое лицо Левончика сморщилось, оттопырило уши и губы.
– Помидоры плохие остались. Твердые. Нитрат один. Я ел, Марик ел, Додик ел, потом все животом болели. Лучше я тебе нектарины привезу.
– Зачем мне нектарины?
– Купят! – заверил Левончик.
Он махнул рукой и исчез с тележкой в одном из отворотов. Сосед Рахматулла слева рассыпался рахат-лукумом перед потенциальными покупателями – полной женщиной и ее взрослой дочерью. Поэму можно было написать. О, свет очей моих, купи себе киш-миш. О, серна, о, джейран, я уступлю в цене.
Лаголев так не мог.
– Огурцы, помидоры, абрикосы! Помидоры кончаются!
Мать с дочерью оглянулись на его голос. Кто это? Что это? Оно еще и говорит! Стыдно стало до мурашек. Лаголев улыбнулся им, но понял, что сделал это впустую – женщины уже отвернулись. Конечно, там же: о, звезда моего сердца, о, мед моих слов, я не знаю, как жить, если вы не возьмете петрушку.
– Не проходите мимо! – выкрикнул Лаголев, внутренне скручиваясь от собственной никчемности.
Вокруг шаркали, постукивали каблуками, шуршали одеждой, солнце плыло за рядом верхних, под крышей, окон, чирикали воробьи, смешивались голоса. Вроде все как всегда, как раньше, как пятнадцать и двадцать лет назад, птицы и солнце, где-то чуть подновлено, где-то чуть подкрашено, но вы спуститесь, спуститесь с ферм вниз, здесь все жрут друг друга, и, чтобы выжить, приходится драть горло, давя из себя себя.
– Фрукты! Овощи!
Господи, соки-воды. Мать с дочерью, накупив всего у Рахматуллы, в его сторону даже не пошли. И пусть! Он не сам, его жизнь заставляет. Понимаете, жизнь! Хорошо ходить между столами, выбирая, прицениваясь, сравнивая сорта, когда ты можешь позволить себе это купить. А он может позволить себе только некондицию, которую Кярим Ахметович по-барски отпускает своим работникам почти задаром (Гульнар, впрочем, всегда первая). И килограмм обычных помидоров с рынка пробьет брешь в его финансах на полтора месяца, потому что за квартиру – плати, за домофон – плати, за проезд – плати, за компьютер и телевизор в кредит, за стиральную машину в рассрочку, сыну – на одежду, обувь, какие-то карманные расходы, а еще на какие-то шиши надо существовать до следующей заработной платы, перебиваясь с хлеба на хлеб, и это хорошо, что хлеб еще дешевый.
А себе – хотя бы носки и джинсы. Но хрен там. И с Наткой они уже с полгода никуда не выбирались. Трещит семейная жизнь.
Много всего на душе. Много горечи и злости накопилось. Бьешься, бьешься, крутишься беличьим самцом в колесе, а вы смотрите по-рыбьи: чего там придурок от прилавка кричит? От радости я глотку деру. От радости.
– Покупай! Налетай!
Как на панели.
От несправедливости, от крика в горле застрял ком. Протолкнуть бы его с водичкой, да все Гульнар выпила – пустая бутылка под прилавком. Та еще цаца, кстати. Ни здравствуй, ни до свидания. Родственница толстозадая. Все они там друг другу родственники. Чего сюда едут? От хорошей