Опоздала. Шахова не застала.

      На планёрке.

      Чтоб он там и остался… Чтоб они вообще все провалились…

      Зеркало хочется замазать чёрным маркером. Ну и рожа… Глаза опухшие. Губы – будто на морозе целовалась. Два ногтя сломаны. Кому – бутылочку с соской, чтоб заснулось легче, а кому – обои подрать над кроватью. И наволочка изгрызена в трёх местах. Только и радости, что – не вены. А когда-то пыталась…

      А теперь знаю – эта дорожка ведёт в никуда. И в конце концов – обратно.

      Вернулась к столу. С размаху рухнула в кресло.

      Только три дня назад сидела здесь – когда он сказал: «Какие планы на вечер?»

      А теперь даже не могу вспомнить его лицо. На лица памяти нет.

      Лишь улыбку.

      Лишь то, какая она лучезарная…

      Зря открыла фотку. Только хуже… Ещё больней…

      Слёзы не остановить. Словно нагнетают под давлением. Две капнули на письмо. Как раз на то место, куда надо вписать номер регистрации. Придётся переделывать. Ну и чёрт с ним.

      Машинально рука нашарила в ящике стола тёмные очки.

      Самое то.

      Если глаза – зеркало души… пусть в мою не заглянет никто.

      Приступ кашля.

      На ладони кровь. Совсем чуть-чуть.

      Проходит. Завтра уже не будет.

      Как не останется и отпечатков его губ – на спине, плечах… Даже с такой прозрачной кожей – неделя. Максимум.

      А если татушку…

      Кого я хочу обмануть?

      Когда говоришь «халва» – во рту становится сладко. Иногда.

      Но желудок этим не наполнишь.

      Идиотки кусок… Какого чёрта не осталась на ночь?! Будто дома ждали…

      Треснула по столу.

      – Что случилось?

      Шахов.

      Нарисовался – хер сотрёшь.

      – Ничего, Дмитрий Олегович.

      – А всё-таки?

      Ну, тупой…

      – Ничего. Всё нормально.

      – Зайдите ко мне… будьте любезны.